— А если товар потеряется при перевозке? Почта оплатит его
стоимость?
— Не знаю, брат, — смущенно ответил пан Ляшко. — Слышал, что
некоторые страхуют в кофейне Ллойда свои грузы, но это обходится
дорого.
— Не дороже денег, — непонятно возразил Данила и продолжил
расспрос: — А банкирские дома принимают к закладу почтовые
расписки?
Шляхтич задумался на мгновенье и нерешительно произнес:
— Если товар застрахован, то почему бы и нет? Только пока не
выкупишь расписку, груз получить не сможешь. А ты что задумал?
— Кидать будем, — авторитетно вмешался в беседу Лисица, с
наслаждением вгрызаясь в куриную ляжку. — Данила же ясно баял.
Страховую компанию и кинем.
— То есть как, проше пана? — приподнял бровь пан Ляшко.
— Посмотрим, — задумчиво пообещал Палий. — Может страховщиков, а
может почту… или банк. Скорее всего, всех вместе. Ты мне вот еще
что скажи: какой товар самый дорогой у купцов?
Ответ последовал быстро и уверенно:
— Заморский! Пряности индийские и китайские. Дороже золота по
весу ценятся.
— Значит, пряности, — протянул Данила и усмехнулся, негромко
добавив себе под нос: — Надо же, сто лет будет эта схема работать,
пока один умный человек не найдет в ней изъян. Лохи, одним словом…
по другому не скажешь. Будем учить!
Откуда в нем была эта уверенность и эти знания, он не знал. Зато
твердо помнил, что любой новый вид деятельности в финансах в первую
очередь подвергается проверке со стороны мошенников. И еще он
откуда-то знал, что задуманную им операцию придумал один известный
московский аферист в середине XIX века, и только через два
десятилетия полицейские смогли разгадать ее суть. Оторвавшись от
раздумий, Данила с улыбкой наблюдал за яростным торгом пана Ляшко с
корчмарем. Серебряный рубль лежал на столе, ожидая своей разменной
участи.
— Два злотых и пятнадцать грошей за стол и ночлег. Так?
— То так, — важно кивал в ответ трактирщик.
— Один талер — это три злотых, что есть девяносто грошей или
сорок пять копеек серебром. Так?
— Истинно, пан.
— Значит, ты нам должен… — шляхтич на секунду задумался, молча
шевеля губами в сложном подсчете, и наконец выдал окончательную
цифру: — Шестьдесят две копейки и два шеляга.
— Один, — поправил его недовольный корчмарь и напомнил: — Один
грош это три шеляга.
— Нехай будет один, — снисходительно согласился пан Ляшко и
победоносно взглянул на товарищей.