Данила отрицательно мотнул головой.
— Камышами пройдем, — с некоторым сомнением в голосе пояснил
Гонта. — Дождемся темной ночи и проскользнем. Чай, не впервой… То
не беда.
— А в чем загвоздка?
— Как через пролив океанский проходить будем? Там охрана не чета
турецкой — мышь не прошмыгнет… На тебя все надежа, колдун, авось
сумеешь глаз отвести.
— Глаз не обещаю, — пробурчал Данила, — а вот зубы заговорить —
это влегкую…
Через неделю, миновав Гезлев, на выходе из лимана казачьи челны
атаковали мирного греческого торговца. Тактика захвата была
тщательно отработана и незамысловата. Низкобортные запорожские
струги жертва успевает заметить лишь когда происходит нападение.
Уложив мачты вдоль днища, казаки, подкравшись со стороны заходящего
солнца, дружно взялись за весла, и спустя час все было кончено.
Мирный торговец оказался двухмачтовым галиотом, переделанным под
перевозку рабов. Трюмы его были пусты, если не принимать во
внимание десяток напуганных полячек-невольниц.
Свежий морской бриз пытался сорвать пламя со смолистых факелов,
скудно освещавших палубу захваченного судна, разбойничьим посвистом
пели на ветру снасти и жалобно стонали на корме связанные моряки.
Высокомерный грек-работорговец, в богато расшитом камзоле, холодным
презрительным взглядом смотрел на запорожцев, без единой капли
страха ожидая своей участи.
— Что с командой делать будем? — подошел Данила к еще не
остывшему от схватки Гонте.
— Как что? — изумился атаман. — Грека и невольниц продадим
татарам, а судно с моряками на дно.
— Ты что, батько? — ошеломленно спросил казак. — На чем далее
поплывем, на стругах?
— Тьфу, ты! — в сердцах сплюнул на палубу Гонта. — Привычка
треклятая…
Данила понимающе кивнул — в набегах казаки брали лишь ценный
груз, а команда галиота таковым не являлась. Еще раз окинув
взглядом пленных, он встретился с насмешливым взором грека.
Неожиданно откуда-то изнутри поднялась горячая удушающая волна.
Подойдя вплотную к работорговцу, он негромко, едва сдерживаясь от
нахлынувшей ярости, спросил:
— Сколько наших дивчин в рабство продал, купец?
Грек безмятежно пожал плечами: мол, что за глупые вопросы,
бизнес есть бизнес, ничего личного.
— Лисица! — свистящим шепотом позвал Данила.
Верный десятник вынырнул из-за спины, словно ожидал команды.
Сотник молча кивнул на грека. Недобро ухмыльнувшись, Лисица
выхватил черкесский кинжал, скользнул к плененному купцу и деловито
воткнул ему в живот. Резко дернув руку вверх, он цепко подхватил за
шиворот скорчившегося от боли грека. Жалобный звериный вой пронесся
над палубой, заставив умолкнуть причитающих моряков.