– Ой, да не переживай, – небрежно махнула рукой Морриган,
мгновенно поняв, о каком сне шла речь. – Мне все равно.
– А мне нет, – громким шепотом ответила Клио. – Границы нужны в
первую очередь мне.
Рассмеявшись, Морриган оставила сестру наедине с
воспоминаниями.
Развороченный фамильный склеп канувшего в Лету Высокого Дома
О’Райли тонул вгуще тэны – она едва ли что-то видела в зеркалах. Но
пыталась. Там, где запах полыни был ощутимее всего, забивая горечью
легкие, Морриган зажигала свечу, чтобы отыскать в зеркалах
сокрытое. Пришло оно в уже знакомом обличье.
Бледные, изможденные люди, лежащие штабелями. Что-то странное,
полупрозрачное опутывало их руки. Они связаны и похищены? Мертвы?
Их пытают?
Морриган раздраженно выдохнула – никак не могла разобрать.
Попыталась извлечь из рассеянной вокруг энергии полуночную нить,
однако потерпела поражение. Улыбнись ей удача, нить привела бы ее к
душе, что являла эти видения. В том, что это душа, Морриган не
сомневалась. Обычно ответы мира теней в зеркалах отражались лишь
смутными образами, туманными знаками, но вот уже второй ответ
подряд… Казалось, кто-то обращался прямо к ней.
Кто-то хотел, чтобы его услышали.
[1]
Колканнон – традиционное блюдо, популярное в Ирландии; готовится из
картофельного пюре и кудрявой или белокочанной капусты.
Пусть сестра к ее теории отнеслась с изрядной долей скепсиса
(впрочем, другого она от Морриган не ожидала), Клио твердо решила
добиться истины. Несмотря на внешнюю и внутреннюю непохожесть, одно
у них точно было общее – упорство.
Клио радовало, что Саманья вызвалась ей помочь. Поначалу их
отношения развивались по схеме «врач – пациентка». Точнее, «жрица
вуду и воскрешенный с ее помощью человек». Саманья регулярно
интересовалась здоровьем Клио, проверяла крепость нитей ее жизни…
что бы это ни значило. Однако со временем между ними проросли
тонкие пока еще ростки дружбы.
Клио была совсем не против обрести такого друга. Особенно здесь,
в Пропасти, где порой так остро чувствовала одиночество.
Саманья была старше на три года – совсем недавно отметила
двадцатилетие. Клио восхищала ее красота, от заплетенных в тонкие
косички блестящих черных волос до гладкой смуглой кожи, ее
неутолимая жажда колдовских знаний и нежная любовь к отцу, бокору
Ганджу. Несколько лет назад Саманья оказалась в Пропасти не потому,
что она или ее отец пошли против закона и отняли чью-то жизнь.
Наоборот – они втроем, вместе с Аситу, жизнь возвращали. Однако
Трибунал запрещал полуночную магию, к которой относилось и вуду. А
наказание за подобное колдовство – сама смерть.