К тому времени, когда они обсудили все вопросы, на Пропасть
опустился вечер – если, конечно, так можно сказать о подземном
городе, в котором даже не было настоящего дня. Искусственные солнца
выключили, наверху зажглась искусственная же – но весьма искусная –
луна. Морриган снова наведалась к сестрам, чтобы заручиться их
поддержкой и положить в копилку Дома О’Флаэрти очередной
гарантированный голос.
Прежде, чем подняться к себе, заглянула в еще одну, на этот раз
незапертую и пустую, спальню. Прямо-таки солдатский порядок: ни
единой вещицы на столе и комоде, всюду – ни пылинки и вдобавок
безупречно застеленная кровать. На полках – книги и трактаты,
большая часть написана рунами или на незнакомом ей языке.
Морриган на мгновение почувствовала себя не в своей тарелке.
– Я просто не люблю нерешенные загадки, – вслух проговорила
она.
Поморщилась оттого, как громко и фальшиво это прозвучало. Однако
загадок и впрямь развелось слишком много. Морриган чувствовала, что
перестает контролировать собственную жизнь – ведь как ни прискорбно
признавать, ее жизнь, так или иначе, зависит от людей, которые ее
окружают.
Ее настроение уж точно зависит.
Морриган помедлила лишь мгновение, прежде чем решительно
отпереть комод. Ворох документов, спектрографий и мемокардов –
ничего, впрочем, необычного. Но в самом низу ящика обнаружилась
спектрография, заключенная в резную деревянную рамку – простую, но
элегантную. Снимок запечатлел босую девушку в легком белом платье,
стоящую на берегу реки. Миловидное личико, очень белая кожа и
золотистые, ослепительно сияющие в солнечном свете волосы… С виду –
ровесница Клио.
Морриган, нахмурившись, сжимала спектрографию в пальцах. Она так
пристально – ревностно – изучала ее, что разглядела деталь, которую
с первого взгляда невозможно заметить: на левой ноге у незнакомки
было шесть пальчиков.
Почему снимок, столь дорогой сердцу, что удостоился отдельной
рамки, убрали в ящик, да еще в самый низ? Дэмьен не хотел, чтобы
снимок кто-то увидел? Или некто дорогой сердцу перестал быть
таковым?
Ничего интересного Морриган больше не нашла. Но и увиденного
вполне хватило.
Она приняла долгожданную ванну, благоухая, легла в чистую
постель. Едва отогнала мысли о девушке на снимке в комнате Дэмьена,
на смену пришли мысли о Шерлет. Те оказались куда упрямее –
настойчиво царапали сознание, прогоняя дрему. Морриган видела в ней
девушку, которой неуютно – если не сказать невыносимо – находиться
в собственном доме. А эти взгляды, которые бросали на Шерлет
сестры, когда она замкнулась в себе? Неодобрительные, недовольные и
будто… предупреждающие.