Столица встретила меня промозглым ветром, пробиравшим до самых костей, затянутым грозовыми тучами небом и ледяным ливнем, середина мая, мать вашу. Взял такси, промямлил что-то таксисту, который, кажется, поднял вопрос цены. У меня не было ни времени, ни желания задерживаться из-за такой ерунды, а потому вытащив портмоне, молча вынул из него две крупные купюры и сунул водиле.
Тот, судя по ошарашенному виду, не поверил в собственную удачу, но бросив на меня недоверчивый взгляд, все же кивнул молча, и занял место на водительском сидении. Минуты тянулись бесконечно долго, казалось, что каждый светофор на пусти, словно зная о нашем приближении, загорался красным. Я пялился в окно, наблюдая за косыми струями дождя, ударявшимися об асфальт и громко барабанившими по крыше. Погода совсем разошлась, словно чувствуя мое настроение.
Я еще не успел покинуть такси, как ворота, словно по мановению волшебной палочки, разъехались, впуская меня внутрь. Вошел на территорию особняка и внутренне напрягся, заметив несколько стоящих у самых ворот черных джипов. У Макса гости? Осмотрелся вокруг, прислушался — ничего.
Двое громил из охраны Макса расслабленно сновали по территории, не обращая на меня ни малейшего внимания. Бросив последний взгляд на машины, я качнул головой и направился в дом. Стоило переступить порог, я отчетливо расслышал голоса, прошел дальше и спустя несколько секунд оказался в гостиной.
Макс, устроившись в одном из кресел вел разговор с сидящим ко мне спиной собеседником. Мне даже видеть его не нужно было, чтобы понять, что за черт заявился к Демину, хватило одного взгляда на гребанных павлинов в белых костюмах, что истуканом стояли по углам комнаты, и напоминали мраморные статуи. Демьян, мать его дери, всегда словно черт из табакерки в самый неожиданный момент.
— Ты мог рассказать, что с ней произошло, — процедил я сквозь стиснутые зубы, когда Макс наконец заметил мое присутствие. Расскажи он мне, дай хоть один намек, я бы ни за что не сделал того, что сделал. Не посмел бы даже притронуться к ней, пока не заслужу доверие. Но он упорно молчал и плевал я на его добропорядочность, на все плевал, я должен был знать, должен был, он ведь видел, что я, сука, крышей еду, что я одержим этой девочкой, и все равно упорно молчал. Чертов сукин сын.