Та застыла как вкопанная, и лицо её приняло слегка обиженный
вид. Однако тут же спросила как ни в чём ни бывало:
— А что, Сеня, может, ты и Ивана моего посмотришь?
Иваном звали её мужа, классического подкаблучника, работавшего,
тем не менее, на брутальной должности экскаваторщика.
— А что с ним?
— Так в том году ногу сломал, и срослась неудачно. А то ты не
знаешь?
Точно, было такое, я тут же и вспомнил, как Иван умудрился по
пьяни, отмечая с коллегами получку, сверзиться в строительный
котлован. Потом так и ходил, хромая на правую ногу.
— Нет, тёть Зин, там надо заново ломать ногу, заново сращивать…
Это не по моей части, это к хирургам-ортопедам.
В самом деле, в «руководстве» неправильно сросшиеся кости не
упоминались, насколько я помнил, а посему экспериментировать с
ногой Ивана я не собирался. Там ведь и правда ломать заново, скорее
всего, нужно, и не факт, что и со второго раза всё правильно
срастётся. Хотя, если бы я применил после повторного перелома
полное исцеление, которое стоило бы мне нескольких дней
восстановления… Не факт, что и это помогло бы. Ну на фиг, пусть
хромает, пить надо меньше.
Мой ответ тётку слегка расстроил, но в целом она была мне
благодарна хотя бы за то, что болей в спине она уже не
чувствует.
А я решаю избавить маму от ревматоидного артрита. А то ведь вещь
такая, рано или поздно опять себя проявит, или в суставах, или в
сердце, или в нервной системе… Взялся за это дело через пару дней.
Сказал ей, что у буддийских монахов и такое практикуется, после
чего приступаю к работе. Сажаю её на стул, сам встаю сзади, кладу
ладонь ей на затылок, сжимаю запястье, закрываю глаза, давая
мысленно установку на исцеление ревматоидного артрита и вообще всей
иммунной системы.
Я вижу «паутинки», они, переливаясь оранжево-фиолетовыми
оттенками, буквально насквозь пронизывают организм мамы,
встраиваясь в него, как какие-нибудь нанороботы, проникая даже в
мельчайшие сосуды. И так же я чувствую, как иссякает моя жизненная
сила, как наваливается слабость, и появляется непреодолимое желание
разорвать контакт. Но я терплю, теряя счёт секундам и минутам. А
когда наконец «паутинки» гаснут и исчезают, я из последних сил
добираюсь до дивана, на который буквально падаю пластом.
— Господи, Сенечка! Что с тобой?!
Мама склонилась надо мной, в её глазах испуг, я через силу криво
улыбаюсь. В голове лёгкий шум, меня подташнивает, такое ощущение,
что я пробежал марафон.