Все давно знали о моих отношениях с
ушастой, и все прекрасно понимали, из чьего дома я выбежал в наряде
Адама. И я старался вообще не думать о том, какого рода слухи
теперь поползут по деревне. И как бы так не вышло, что слава о
любвеобильном некроманте не вырвалась далеко вперед меня.
— Да подожди ты! Между нами ничего не
было!
— Ну да! — Тила всплеснула руками. —
Ты просто решил прикорнуть в постели чужой бабы. И это у тебя еще
кровь стылая. А душу вернешь — всех подряд трахать будешь?
— Нет, конечно.
— Звучит неубедительно, — она сбавила
шаг, а за воротами и вовсе остановилась. — Знаешь, ты еще слишком
молод, а я слишком далеко забежала вперед. И слишком многого требую
от едва знакомого человека. Поэтому давай пока сосредоточимся на
деле, а уж потом решим, как быть дальше.
— Тила, я...
— Что ты? — девушка обернулась, и на
скулах заблестели слезы, хотя на лице не дрогнул ни мускул. —
Скажешь, что любишь меня? Так это ложь. Потому что любят лишь те, у
кого есть сердце и душа.
Наверное, живого этот укол резанул бы
по самому больному. Я же понурил голову и вздохнул, чувствуя внутри
лишь пустоту.
— Но ты же поможешь мне?
— Разумеется, — спутница выпрямилась
и вскинула подбородок, вернув себе ту исконно эльфийскую
надменность, за которую этот народ и не любили. — Я всегда верна
данному слову.
Для полноты картины осталось только
добавить — в отличие от тебя.
— Ну что, голубки? — из ворот вышла
Убра в меховой накидке, держа на плече меч, а в руке — добрый шмат
копченого сала. — Готовы топать в башню? Или и дальше будете
собачиться на всю округу?
— Идем, — холодно ответила Тила и
молча зашагала к побережью.
Правый туннель закончился очередным
люком — но не таким, как прежде. В полу посреди просторной круглой
комнаты врезали плоские бронированные створки такого диаметра, что
через них прошла бы телега без лошади.
Попытки открыть преграду кровью ни к
чему не привели — ржавый металл никак не отозвался на пролитые
капли. Однако в стене около входа виднелась ниша с каменной
скрижалью на неизвестном языке. В углублении виднелась золотистая
полусфера размером с теннисный мяч, но ни крови, ни прикосновения
ни к чему не привели.
И лишь когда я попросил Тилу
посветить поярче, шарик вздрогнул, провернулся и зазвенел под
ударом золотого луча. Сей же миг по ушам ударил пронзительный
скрежет и треск механизма, который не приводили в движение вот уже
несколько сотен лет.