Мотаю головой:
– Нет, разумеется, нет…
– Но вот и не спорь со мной, – уже куда резче, чем прежде, говорит он. – И если будешь упрямиться – взвалю на плечо и унесу попой кверху на глазах у всей Академии.
Густо краснею:
– Да что вы… ты… себе позволяешь!
– Всё, что хочу, – ухмыляется этот наглец и снова пытается взять меня за руку.
Отвожу руки за спину.
– И всё-таки – что происходит?
– Ника, у меня нет времени на препирательства с тобой. Нам нужно ехать в ЗАГС и подавать заявление.
– У меня вообще жених есть. И замуж я не собираюсь. Тем более – за тебя.
Внутри всё не просто кипит – клокочет, как вулканическая лава.
– Уймись! – одёргивает он меня почти зло. – Я вывалил за тебя приличную сумму твоим родителям.
Родителям? Моим удочерителям. Когда Элина Сергеевна и Мирон Михайлович пришли в приют забирать меня – цели у них были весьма конкретные. Они их даже не скрывали.
Осмотрев выставленных девочек требуемого возраста, Элина Сергеевна кивнула на меня и заявила:
– Эту возьмём. Рыжие, говорят, к деньгам.
– Дорогая, – робко, как обычно, поправил её Мирон Михайлович, – по-моему, там имелись в виду кошки.
– Да? – вскинула идеальные брови нафуфыренная дама лет тридцати пяти. – Не важно, я чувствую, эта девочка ещё принесёт нам дивиденды.
Так они и удочерили меня.
Я никогда не звала их «мамой» и «папой». Потому что люди, которых я называла так тепло, погибли в автокатастрофе, когда мне было всего пять.
С семи – я в семье Зайцевых. Я росла, зная, – единственная моя ценность в том, чтобы привести в дом богатого зятя. Именно поэтому Элина Сергеевна и засунула меня в Академию.
«Там же управленцы!»
Этого оказалось достаточно для выбора учебного заведения. Единственное, что мне удалось, – отбить будущую специальность. Элина Сергеевна скрепя сердце согласилась.
И вот теперь… теперь она осуществила свою мечту в жизнь – продала меня. Ресовскому. Дорого.
Меня душат слёзы. Я давно не чувствовала себя такой беспомощной и несчастной. Абсолютно одинокой.
Никому нет дела до моих планов на жизнь.
До моей мечты. Моих желаний.
Пришёл. Увидел. Купил.
Ненавижу!
И его, и тех, кто пытались все эти годы строить из себя моих родителей.
Ненавижу!
Мне удаётся протиснуться мимо Ресовского, и я стремительно несусь вниз.
Он бросает мне в спину:
– Ну, побегай, если хочешь. Это полезно.