Между нами повисла тишина. Шум пожухлой листвы ввел меня в какое—то состояние ступора, так что я ничего не могла сказать.
— У меня нет с собой ни документов, ничего. — сказала я наконец. — Он все забрал.
— Значит, сделаем новые. Скажите, готовы ли вы оставить эту жизнь позади и жить свободной жизнью, как до встречи с ним? —
Я подняла на него глаза и ощутила в горле ком. Ответила не сразу.
— Да.
— Тогда дайте мне помочь вам, раз уж я могу.
Я молча закивала, утирая слезы и сглатывая.
***
После того, что я рассказала, он не мог меня отвести в скорую. Тем более, без документов меня никто бы не принял.
— Вы можете пока пожить у моей сестры. У нее небольшой сад, надеюсь для вас не будет проблемой помочь ей? — сказал Валентин, когда мы встали со скамьи и направлялись к остановке.
— Да, конечно, я помогу. — шмыгнула я носом. Все что угодно, только подальше от него.
Валентин жил неподалеку, но пообещал отвезти меня к ней.
— Олеся даст вам одежду и еду.
Я видела, как в маршрутке пару человек бросили на меня презрительные взгляды. Конечно, Валентин мог вызвать такси, но я попросила его этого не делать. Я не хотела ехать в одной машине с незнакомым человеком. После отношений с Кирсановым я не доверяла больше никому.
Олеся жила в частном секторе, в одном из одноэтажных частных домов. Наверное, я была даже рада увидеть относительную скромность в сравнении с "дворцом" Кирсанова. Нас встретила громкая и большая собака, немецкая овчарка. Не знаю, была ли она рада видеть Валентина, или гавкала на меня, и все же это было лучше, чем сигнализация.
Когда мы пришли, мы обменялись с Олесей приветствиями, и мы зашли в дом. Валентин отошёл поговорить с сестрой, и я не слышала, о чем они говорили. Мне показали, где ванная, я помыла руки и подняла голову, чтобы взглянуть на себя. Синяки на лице ещё не зажили, под мокрыми глазами мешки и темные круги, лицо немного опухло, а сама я похудела за несколько месяцев так сильно, что выступали все кости. Я расплакалась глядя на то, во что я превратилась. Прижала руку ко рту и опустила голову, облизывая пересохшие губы.
Кому я теперь такая нужна? Меня даже на работу никуда не возьмут. А ребенок? После выкидыша, ещё и в нынешнем положении, я вряд ли смогу. Боже, а я так хотела детей.
— Арина? — я услышала голос Валентина, быстро вытерла слезы и проглотив ком, подняла голову, потом обернулась, глядя на него.