И только когда мы достаточно далеко ушли от места происшествия, потянул зубами за край футболки на себя.
Я остановилась.
Повернулась.
Волк легко ткнулся носом мне в колени, и они подогнулись, мягкие, податливые, я упала спиной на землю и надо мной возвысился огромный волчара.
Он медленно оглядел мое тело с ног до головы, а я сжалась – от него шло тепло, жар живого тела. Во всем его огромном теле ощущалось биение, пульсация жизни – зарождающийся рык, перелив крови, сдерживаемая сила.
Охотник нагнул свою огромную голову и ткнулся носом в район шеи.
Я замерла, боясь, что сделаю что-то не так – вдруг он тоже перекусит мне артерию?
Но нет.
Он высунул большой, шершавый язык и прошелся по всей длине шеи, задержался у ключицы. Несколько раз мокро, влажно, широко и размашисто прошелся своим зернистым языком по ключице – как раз в том месте, где была рана от ножа ведьмы.
Я уперлась в его мощную грудь своими дрожащими, холодными ладонями и почувствовала, как там, под шерстью, за грудной клеткой, бьется вполне человеческое сердце, хоть человеком мой охотник и не был.
Он же провел своим языком по моей щеке, уху, сдвинулся чуть ниже, и прихватил руку, потянув ее вверх. Зарычал, когда я воспротивилась, и потому так и осталась лежать под ним, мощным и огромным, с вытянутыми над головой руками. Охотник, что-то ворча своим утробным рычанием, тут же принялся вылизывать мои запястья. Прошелся сверху донизу, как шершавой тряпочкой, смывая все мои ссадины, кровь с рук.
Болеть перестало.
Покалеченные места, которые тянуло особой тонкой, разрушающей, надоедливой болью, больше не беспокоили.
Вот только…
Его прикосновения, ритм дыхания изменились.
Волк замер, втянул носом воздух у моего уха, довольно громко, и через мгновение…
Прямо на мне лежал человек.
Охотник удержал вес своего тела на мощной, накачанной руке, покрытой ручьями вен, чтобы не опасть на меня, но все равно казалось, что столь стремительное превращение выбило дух из легких.
Теперь я могла спокойно разглядеть его лицо – смуглую блестящую кожу, глубокие коричневые глаза с тонкими золотыми прожилками волка, полные, горящие губы в обрамлении колкой темной щетины.
Под его внимательным, проникновенным взглядом хотелось сжаться. Он смотрел так, как смотрит голодный на еду, и это цепкое внимание смущало, дезориентировало.