- Покажись, покажись, покажись,
покажись…
Хорки уже хотел грубо растолкать его,
а если не получится, то уже бежать к Зефу или даже к командиру. Кто
его знает, чего он там наглотался и по чьему совету. Но тут сквозь
большие ладони и холщовую ткань полился тусклый свет, который с
каждым ударом сердца становился всё ярче. Хорки как завороженный
смотрел на него, пока Колтун вдруг не открыл глаза и не выдал:
- Он здесь.
Его широко распахнутые глаза
уставились в темноту ночи, и Хорки невольно проследил за его
взглядом. Две поначалу тусклых искорки медленно приближались,
легонько покачиваясь из стороны в сторону. Вот начал проявляться
силуэт, и первое, что бросалось в глаза – коса, которую сжимала
рука, спрятавшаяся в недрах широкого рукава. А может, и нет там
никакой руки? Чем ближе подходил нежданный гость, тем больше Хорки
сомневался в своей вменяемости. Сон? Наваждение? Злой дух? Неважно,
надо предупредить всех!
Но голос не слушался, слова застряли
в горле, сознанием завладел липкий страх, а ноги и руки перестали
слушаться, став словно неродными. Хорки мог лишь наблюдать за тем,
как пустая хламида с горящими глазами, паря над землёй,
приближается к ним и уже заносит свою косу над головой его друга,
который с отчаянным упорством продолжает смотреть в лицо своему
страху. Да беги же ты!
Вдруг Хорки ощутил, что контроль над
телом вновь вернулся к нему, и с криком «Колтун, очнись!» он
прыгнул на злого духа, попытавшись перехватить готовую сорваться
вниз косу. Не встретив никакого сопротивления, Хорки упал на землю,
сжимая древко полевого инструмента и запутавшись в пустом
плаще.
Пытаясь как можно быстрее вскочить на
ноги, он услышал хорошо знакомые голоса.
- А с вами интересно, – Кромвель
появился из темноты, ровно оттуда, откуда до этого прилетел «злой
дух».
- А то, – подтвердил Мазай, стоящий
рядом с ним. – Хоть я бы и предпочёл, чтобы таких представлений
было поменьше. Ну хоть подзаработали.
- Если бы я знал, что тебе будет
помогать господин Кромвель, – вставил своё слово Дунвест,
подошедший со стороны кострища. – То не поставил бы и медяка.
Возле мечника стояли и Горунар с
Сивым, хранившие молчание, но их довольные рожи говорили сами за
себя. Они сделали верные ставки. А вот братья и Зеф стояли
особняком и с поникшими головами. Видимо, их участие в
первоначальном споре было тоже раскрыто, и их тоже не похвалили за
такое.