– Знаете, Тимофей Николаевич, есть и другой выход. Вы
подписываете чистосердечное признание, пишите, что Айрэн вас
околдовала, заставила, даёте согласие на сотрудничество и помогаете
её поймать. Ваши покровители из Дома ничего не узнают, а показания
свидетелей мы не будем приобщать к делу. Вот бумаги, ручка и часы.
Предложение действует три минуты! – капитан демонстративно запустил
обратный отсчёт на служебном телефоне.
Провизор посмотрел на бумаги, затем на убегающие цифры,
потянулся к телефону, но тут же одёрнул руку. Звонить адвокату Дома
Монотеистов в такой ситуации — опрометчиво.
– Подумайте хорошенько, Тимофей Николаевич, – голос Потапова
звучал ледяным металлом.
Смирнов никак не мог справиться с оцепенением. Задержание
застигло его врасплох, как злой вихрь, готовый унести вдаль всё,
что он знал и любил.
Сердце чародея бешено колотилось, кровь стучала в ушах так
громко, что, казалось, этот звук могут услышать все вокруг. Перед
ним стоял выбор: возможное спасение ценой подлости или леденящая
душу перспектива абсолютной тьмы одиночной камеры.
Взяв бумагу и ручку, провизор понял, что его рука — трясется.
МСБ он боялся, но и жуткая вампирша вызывала почти первобытный
ужас. Он был слишком слабым волшебником, чтобы дать ей отпор. Что в
этой ситуации страшнее?
– Полторы минуты, Смирнов, – напомнил капитан, постукивая
пальцем по дисплею экрана.
Тимофей Николаевич метался между страхом и сомнениями.
Зажмурившись, чародей подписал согласие на сотрудничество и с
облегчением выдохнул. Новое зло в сознание Смирнова перевесило
старый страх.
Провизору было неведомо, что свидетельство о продаже магических
наркотиков Потапов и Мурахин вчера ночью почти «выбили» из
подозреваемого по другому делу угрозами и посулами. Без этой
бумажки Смирнову нечего было инкриминировать. Внезапность, страх и
ограниченное время на размышление не дали Тимофею Николаевичу
собраться с мыслями и трезво взвесить все доводы.
Марта
огляделась. Наверное, требовалось для начала найти гардероб, чтобы
сдать верхнюю одежду. Ни она, ни Тимур не рассчитывали, что попадут
на какое-то светское мероприятие. Бабушкин всех тайн не раскрыл, и
они были одеты довольно буднично. Так, как бы оделись на
какую-нибудь турбазу. Окружающие выглядели нарядно, празднично и
даже вычурно.