Марта осторожно потянула за край.
Внутри лежали старые советские ёлочные игрушки. Примерно такие
же, стеклянные и пенопластовые украшения были у них с дедушкой в
старой квартире в Екатеринбурге. В самом центре «сокровищницы»
лежало навершие — красная звезда.
От неожиданной, но светлой тоски у Марты слегка защипало в
глазах.
— Где ты это взял?
— Ну-у-у, — он совсем смутился. — Ты же знаешь, сейчас достать
можно всё, что угодно. Тебе… не нравится?
Марта резко поднялась с колен, обняла его, прижалась щекой к
теплой груди, и некоторое время стояла неподвижно, вдыхая запах его
тела, смешанный с запахом геля для душа. Она боялась расплакаться
от щемящей, невысказанной вслух благодарности.
Золотаева никогда бы не призналась, как боялась встретить
праздник одна. Всё, что было ей дорого, осталось в новой квартире
деда, которая до сих пор стояла опечатанной. Марта даже не знала,
осмелилась бы зайти туда за ёлкой или игрушками.
До этого дня у неё не было никакого праздника на сердце и в
мыслях.
— Ты такое чудо для меня сейчас сделал! — приподняв лицо, она
коснулась губами его щеки и на несколько секунд стояла, замерев от
нежности и собственной дерзости.
Тимур не успел её обнять, так как напарница быстро отпрянула, и
снова опустилась на пол, к коробке.
— Всё точь-в-точь как у нас было…
Он с улыбкой доброго волшебника смотрел, как она перебирает свои
«сокровища».
— Ты не поверишь, и как у нас — тоже. Моя семья родом из
Советского Союза. Так что сих пор на чердаке, в чемодане, почти
такой же набор хранится. Мама теперь предпочитает современные
украшения, а я немного скучаю по тем, что висели в моём детстве на
ёлке. Даже не знаю, я тебе это подарил, или себе подарок
сделал…
Она рассмеялась, и он почувствовал себя счастливым.
Присев рядом с ней на пол у коробки, Тимур на мгновение
задумался. Как же это странно — вот так сидеть на полу в квартире,
в которой годами не делался ремонт, где пол с отслаивающейся
краской, и чувствовать себя наполненным ощущением теплого счастья
от затылка до кончиков пальцев на ногах.
— Знаешь, я в детстве космонавта этого любил. То есть не совсем
этого. Просто у нас такой же был. И ещё — снеговик… Юла — один в
один, только я у своей носик отбил.
— Ой, у нас с дедушкой эта же юла есть, и тоже с отбитым
носиком!
— Смотрю, у нас с тобой много общего. Давай наряжать?