«Закончилась спецоперация по поиску
предателей среди аристократов Краснодарского княжества под
руководством нескольких графских родов и военных специалистов
императорского двора. Наши источники и пресс-служба императорского
двора сообщают, что пытались арестовать графа Берестьева Дмитрия
Михайловича.
В родовом поместье возник пожар. Как
утверждают уполномоченные лица, поджог был организован графом
Берестьевым в попытке уничтожить улики. По меньшей мере тридцать
пять человек погибло, в том числе двенадцать бойцов
спецподразделения и руководивший операцией граф Грачевский Остап
Вячеславович.
Обслуга замка была своевременно
эвакуирована, сам глава рода погиб при попытке бегства, а его сын
Владимир арестован и помещён в специзолятор для высокородных
одарённых дворян. Приносим свои соболезнования семьям погибших и
пострадавших оперативников и роду Грачевских».
После этого старик выключил телевизор
и сел рядом со мной на стул.
Пребывая в шоке, я едва смог выдавить
из себя:
— К-какая, к чёрту, измена?..
Патриотов, подобных отцу, во всей империи по пальцам одной руки
пересчитать!
— Выдохни. Держи себя в руках, как
подобает истинному Берестьеву. Отец твой погиб. Его убили, сделав
козлом отпущения. Твой брат в тюрьме. Матушка ваша, Мария
Васильевна, безусловно, через вашего деда попытается вызволить
вашего брата, но, судя по всему, это бесполезно. Отныне он пленник.
И вы уж поверьте: никто не верит в измену. Никто! Но факт остаётся
фактом – это произнесли на Первом Имперском. А значит, эти новости
идут в соответствии с позицией императорского дворца.
— Император же совсем ещё ребёнок…
Кто стоит за этим?
Внутри меня клокотала буря эмоций, но
прав Михаил: нужна холодная голова.
— Вы и сами, думаю, прекрасно всё
понимаете. И понимаете, что всё это значит… Род в опале. Род
Золотарёвых по линии вашей матери хоть и могущественный, но ничего
против империи не сделает, — вздохнул Михаил и продолжил: — Скоро
начнут копать, собирать информацию и материалы… Могут выяснить, что
вы, Золотарёв Максим Дмитриевич, никакой не приёмный сын,
подброшенный вашей матери после гибели её дитяти, а... — он на
мгновение замялся, так как собирался произнести то, на что граф
Берестьев наложил табу при жизни. — А вы и есть сын своего отца.
Если всё настолько серьёзно и за дело возьмутся имперские
менталисты, то долго эта тайна не продержится. Нам надо уйти и
затаиться, пока всё не уляжется и твой дед не разберётся во
всём.