Бесят!
Благо на сегодня эти страдания наконец-то подошли к концу.
— Духота, — раздраженно пробормотал я, оттягивая пропитанный
потом воротник рубашки.
Кстати, да, ко всему вышеперечисленному, добавилось моё
несоизмеримое разочарование Японией. В прошлой жизни я был большим
поклонником японской культуры, но реальность оказалась далека от
моих мечтаний, впрочем, как и всегда, когда сталкиваешься с чем-то
из своих фантазий в реальной жизни. Мои наивные представления о
сакуре, вкусной еде и самурайской философии были разбиты об
асфальт, разогретый до такой степени, что на нём можно было бы
приготовить рамен, дай только кастрюлю, воду и лапшу.
С этими мыслями я отбежал от школы на достаточное расстояние и
достал из громоздкого рюкзака книгу, чтобы избавиться от
накопившегося негатива.
Обычно, когда я шел в школу или возвращался домой, я лишь
изредка отвлекался на посторонние мысли и светофоры, так как путь
от школы к дому уже давно был высечен в моей памяти. Благодаря
этому я мог уверенно шагать в сторону места, лишенного детей, почти
не поднимая головы. Однако, так было обычно… Почему-то именно
сегодня на меня нахлынули воспоминания.
Меня звали… Впрочем, это уже не важно. Моё старое имя мне больше
не пригодится. Я был студентом четвертого курса. В тот роковой
день, а точнее вечер, я почти закончил написание дипломной работы.
Как и любой другой "нормальный" студент, я оставил всё на последние
пару недель, а основную часть работы так и вовсе на последние пару
дней. Поэтому в тот вечер я не спал уже почти сутки.
Помню, как я, узнав о том, что у меня закончилось кофе,
спустился в магазин за новой пачкой. Явно рассеянный и уставший, я
не обращал внимания на то, что происходило вокруг. Как следствие, я
не заметил машину, которая стремительно приближалась со стороны,
или заметил, но мой уставший мозг не стал обращать на это внимание.
Вслед за этим последовал свет фар, а потом и незамедлительный
удар... Ублюдок, который меня сбил, даже не затормозил, несмотря на
то, что я шел по пешеходному переходу. Наверняка сын какого-то
ублюдочного чиновника. Впрочем, сейчас, это уже не имело никакого
значения.
Следующее мое воспоминание — это чьи-то осторожные
прикосновения, размытые образы перед глазами и неразборчивый шёпот,
отдающий звоном в моих ушах. Как оказалось позже, дети до двух-трёх
месяцев не видят четко, а воспринимают лишь неясные образы, которые
часто их пугают. Я же считал все происходящее либо сном,
очень-очень длинным, но всё же сном, либо бредом умирающего, а
точнее — "овоща", которым я, наверняка, стал бы, если бы выжил.