— Я, пожалуй, откажусь, — я постарался заставить голос звучать
ровно.
Я уже собирался развернуться и ретироваться, пока у меня была
такая возможность, но тут раздался спокойный, уверенный голос:
— Не волнуйся. Тебе ничего не грозит. — Шури посмотрела на меня
с мягкой, почти материнской улыбкой, а затем перевела взгляд на
Баракиэля, явно ожидая подтверждения.
Её муж кивнул.
— Разумеется. — Затем он на мгновение задержался, будто
собирался что-то добавить, а потом поспешно выпрямился и сказал: —
И прости, если это выглядело... напряжённо.
Я внимательно посмотрел на него. В его голосе не было фальши.
Даже несмотря на всю суровость и угрюмость, что обычно сопровождали
этого падшего ангела, сейчас в его словах читалась искренность.
— Как спасителю моей жены и дочери... — его взгляд стал твёрже.
— Я тебе обязан.
На секунду наступила тишина, но затем он добавил:
— Твоя безопасность в этом месте — лишь малая часть из того, чем
я обязан тебе.
Внутри что-то дрогнуло. Не от страха, нет. А от признания. Это
было чем-то средним между удовлетворением и чувством гордости за
проделанную работу. А всё потому, что Баракиэль — не тот, кто
разбрасывается словами. И если он сказал это вслух, то значит, он
воспринял мой поступок серьёзно.
Но не успел я осмыслить эту мысль, как рядом раздался лёгкий
смешок.
— Вот это заявление!
Я повернулся к Азазелю, который смотрел на меня с явным
удовольствием.
— Вы только посмотрите на этого парня! — он ухмыльнулся. — Я же
не сплю? Правда ведь, не сплю? Чтобы Баракиэль так относился к
человеческому мальчишке... А ты особенный, парень.
Я слегка прищурился. Азазель не пытался меня поддеть — не так,
как сделал бы обычный провокатор. Нет, он говорил с интересом,
словно наблюдал за экспериментом, который развивался не так, как он
ожидал.
— Так что, может, всё же зайдём? — добавил он всё с той же
лёгкой ухмылкой. — Уверен, разговор получится... занимательным.
Я уже собирался вновь отказаться, но вдруг почувствовал лёгкое
прикосновение к руке.
— Пойдём.
Акено. Её голос был мягким, чуть тянущим, с той интонацией,
которая была одновременно невинной и убеждающей.
Я взглянул на неё. Она чуть улыбалась, глядя на меня с
нескрываемым ожиданием, но без нажима. Как будто ей действительно
было важно, чтобы я пошёл с ними.
— Ладно, — я побеждённо вздохнул.