Я едва успел увернуться от летящего в меня бокового удара
сестры, как в следующий миг уже сам выбросил левую руку, резко
дестабилизируя её блок. После этого последовал правый прямой,
который стремительно прорывался сквозь её защиту. Однако Томоэ,
словно чувствуя угрозу, ловко вывернулась назад, ускользая от
удара. Её движения были быстрыми, точными и изящными, как у хищной
кошки, готовой к прыжку.
Сделав резкий переворот назад на руках, Томоэ моментально
замахнулась одной из ног, нацелившись прямо мне в лицо. Времени
было достаточно, чтобы я отступил назад, пропуская её удар мимо. Её
нога просвистела в воздухе, почти касаясь моего лица, но я уже был
вне досягаемости. Почувствовав возможность, я мгновенно шагнул
вперёд, ударив ногой об землю. Облако песка и пыли взметнулось
вверх, стремясь ослепить её и лишить равновесия.
Но Томоэ, даже закрыв глаза, не потеряла контроль. Она мгновенно
сгруппировалась, словно кошка, прижалась к земле и попыталась
нанести мне подсечку. Я лишь поднял переднюю ногу, перенеся вес на
заднюю, и её удар прошёл впустую, едва коснувшись песка. Но сестра
не остановилась на этом. Вместо того чтобы замедлиться, она
использовала инерцию своего движения, напрягла тело и сделала
разворот на триста шестьдесят градусов, запуская ещё одну подсечку,
но уже другой ногой.
Мой разум, разделённый на три автономные комнаты, функционировал
с ускорением в несколько десятков раз, уже успев проанализировать
сотни возможных вариантов того, как мне следует поступить в данной
ситуации. Каждая из этих «комнат» работала параллельно, обрабатывая
информацию и оценивая различные стратегии, что позволяло мне
формировать многослойные планы практически мгновенно. Однако почти
все из этих вариантов неизбежно сталкивались с одной непреодолимой
проблемой: моё тело просто не успевало за скоростью моего мышления.
Нейронные импульсы, передающие команды мышцам, не могли
синхронизироваться с гиперактивной активностью мозга, что создавало
задержку между мысленным планом и его физической реализацией.
Несмотря на более чем полгода интенсивных тренировок, я всё ещё
не смог найти решение этой проблемы. Впрочем, в этом не было ничего
удивительного, учитывая, что моё тело ещё даже не вступило в
активную фазу роста — менее чем через месяц мне будет всего семь
лет. Биологические ограничения детского организма, такие как
недостаточная сила мышц, скорость рефлексов и общая координация
движений, просто не позволяли мне достичь уровня, соответствующего
моему ментальному потенциалу. Фактически, мой разум опережал
физическое развитие, создавая диссонанс между тем, что я знал, и
тем, что мог выполнить. Этот разрыв между мыслью и действием
продолжал оставаться для меня серьёзным вызовом, требующим
дальнейших исследований и тренировок, чтобы как-то преодолеть эти
врождённые ограничения.