В результате стимуляции привычные вещи обретают новые черты, их
восприятие становится ярче, насыщеннее. Обыденные элементы
реальности вдруг кажутся исключительными, буквально проникая в наше
сознание как нечто особенное. Эти моменты надолго закрепляются в
памяти — мы забываем безликие повседневные события, но яркие
вспышки прошлого остаются с нами навсегда. Первая поездка на море,
или тот детский праздник, когда в доме собрались все родственники —
все это укореняется в нашей долговременной памяти именно благодаря
эффекту новизны.
Эта способность мозга эволюционно досталась нам от предков как
элемент выживания, механизм, способный запоминать значимые события.
Однако, сейчас это стало "законной" причиной ностальгировать по
тому, что давно ушло.
Я ехал по улицам Киото, вглядываясь в это смешение прошлого и
настоящего, ощущая знакомую волну детской радости и удивления — ту
самую волну, которую я испытал, когда впервые столкнулся с чем-то
действительно новым. Все нейробиологические процессы, лежащие в
основе этих ощущений, были мне понятны, и я знал, что мой мозг
намеренно манипулирует восприятием, чтобы сделать реальность более
яркой. Но даже осознавая это, я не мог сопротивляться — ведь иногда
разуму лучше уступить, отпустив рациональность и просто позволив
себе погрузиться в мгновение, каким бы иллюзорным оно ни
казалось.
В тот момент, когда мое внимание полностью поглотила праздничная
суета за окном такси, что-то вдруг нарушило этот поток. Взгляд
случайно зацепился за фигуру человека, и на миг во мне мелькнула
тревожная мысль — с ним явно было что-то не так. Мужчина, на первый
взгляд обычный, обладал деталями, которые не вписывались в
привычную картину реальности. За его спиной чётко виднелся собачий
хвост,, а на голове — уши, совершенно не подходящие для человека.
Машина неслась слишком быстро, и этот странный образ исчез из моего
поля зрения так же быстро, как и появился. Но этого краткого
мгновения хватило, чтобы меня пронзило осознание: передо мной был
не человек. Поток энергии, который вибрировал сквозь его тело, был
настолько густым и ощутимым, что проникал даже в эти нечеловеческие
части — хвост и уши. Это могло означать только одно — ёкай.
Мой первый ёкай. И, как я вскоре осознал, далеко не
последний.
Стоило этому осознанию утвердиться в сознании, как реальность
начала трещать по швам. Будто невидимая завеса спала с моих глаз, я
стал замечать всё больше и больше странных существ. Спустя
мгновение, взгляд зацепился за существо в маске, одетое в
традиционную юкату. Лицо полностью скрыто, но энергетический фон,
который оно источало, не оставлял сомнений — передо мной стоял ещё
один ёкай.