Высаживали мы их широко, вольготно. Вон и сейчас ветки голубых "
кремлёвских" елей опускаются почти до земли. Только специально
редко посаженные рябины пламенеют ягодами, привлекая стайки птичек.
И неизменно радуя малышей. Да и сам детский сад, выглядывающий
из-за заснеженных деревьев, напоминает сказочный домик.
Почти сорок лет назад, когда я приехала сюда, после примирения с
брошенным мною мужем, здесь было три кпп и столбы с колючей
проволокой вокруг холмов, поросших невысоким осинником. Да
романтично поблëскивало уже оттаявшее болотце в низинах между
холмами.
- Это что? - спросила я в тот день, медленно спуская с рук
сына.
- Войсковая часть стратегического назначения, Диночка!
Охраняемые склады боеприпасов всего военного округа, - с гордостью
улыбался огненно-рыжий Генка. - Видишь, высоко взлетел.
- Гена, - пытаясь сообразить, где ночевать с ребёнком, спросила
я. - Я части не вижу. Часть вот эта, о которой ты говоришь, она
где?
- Маааа! - заверещал совсем маленький тогда Игорь. - Ма!
Бель!
Он ещё не всё понятно говорил. Но одним из любимых героев у него
почему-то была белочка из Пушкинского Гвидона.
- Это не белка, - засмеялся Гена. - Это хорёк. Их здесь уйма. А
ещё зайцы. Те наглючие! Вообще не боятся. Но они не опасные. Вот
ребята за неделю до моего отъезда на обходе кабанов видели.
Представляешь, Дин, к людям вышли из своей глуши.
- Ген, мне кажется, что это кабаны не поняли, чего это люди
припёрлись к ним в глушь! - выдохнула я.
Сейчас я, сидя у окна на третьем этаже офицерского дома,
любовалась строгим военным городком. Где про каждое здание я могла
рассказать, как его строили, как добивались утверждения и выделения
стройматериалов. И где большая часть жителей выросла у меня на
глазах, в построенном мною детском саду, где я же была
заведующей.
Здесь прошла большая часть моей жизни. И, безусловно, лучшая.
Здесь не было тяжёлой памяти. Здесь родился мой младший сын. Сюда
мы с мужем принесли из роддома внучку, считая, что не важно,
сколько дней она проживёт. Но эти дни будут здесь, дома. А дома как
известно и стены помогают.
На верхней полке старого буфета ожили часы. Старые, их ещё моя
бабушка приобрела до революции.
Раз в сутки опускалась панель средней части, и под тихий
переливчатый звон луна и звëзды медленно опускались, а солнце
поднималось.