– И чем ты мне помогла, девка? – возмутился Рута. –
Никакой от тебя пользы! Ладно, отведи меня на постоялый двор, дальше сам
разберусь…
Хотя бы расторопности ей было не занимать. Пока Рута
топтался в просторном холле, рассматривая лепнину и позолоту, достойную королевских
дворцов, девица быстро сговорилась с хозяином, сунула ему какую-то глянцевую картонку
и после получила обратно.
– Оформила номер на своё имя, – отчиталась она. –
Оплачен на три недели вперёд, включая завтраки и ужины, шведский стол.
Документов и местной валюты, я так понимаю, у вас не водится.
– Врёшь ты всё, – недоверчиво ответил Рута. – Денег ты
ему не платила, я видел. Эй, хозяин, съезжать буду – там и рассчитаемся.
– Ваша очаровательная спутница права, номер уже
оплачен, – вышколено улыбнулся молодчик за стойкой. – Пожалуйста, вот ваши
ключи. Третий этаж. Номер триста четыре.
– Ты ведьма? – тихонько шепнул Рута на ухо девице. –
Заворожила его, что ли? Глаза отвела?
Эти самые глаза она только закатила.
– Ладно, – вздохнула она и сунула Руте ещё одну
картонку. – Некуда будет своё золото девать – наберите. К менялам сами не
ходите – обведут-с. А ту вашу монетку я отработала сполна: три недели в четырёх
звёздах с полупансионом – тоже, знаете ли, не хрен собачий. Адьёс.
– Прочь, бесполезная плоть, – снисходительно согласился
Рута, несколько уязвлённый тем, что та уходит сама, а не по его велению. – И нормальное
платье себе наконец купи, что ли.
Какой-то безумный мир. Девки ходят полураздетые и хамят.
Слуги на постоялом дворе одеты лучше него. По дорогам носятся ревущие железные
чудища, а никто и бровью не ведёт. А вот Руту до сих пор потряхивало. Пахло от
чудовищ плохо. За парком и небольшими магазинчиками при нём оказался и весь
остальной город. Огромный, высокий, стремительный и абсолютно непонятный.
Избавившись от никчёмной девицы, Рута потребовал
местных газет, бадью горячей воды, и чтобы принесла её служанка посмазливей да
посговорчивей.
Через сутки, отчаявшись понять этот мир, где горячая
вода текла из труб сама собой, а ванна и так была в каждом номере; где не
читали газет, а смотрели новости с визиров, и где горничные грозились подать в
суд за невинные шлепки по заднице, Рута спустился к молодчику в холле.
– Ведьму эту мне разыщи, – мрачно сунул он портье
картонку. – Да поскорее.