Стоило бы мне и с ним держать язык за зубами? Возможно, если бы не знала его лучше.
– Поздравляю, – бросаю, начиная идти к двери, – у тебя открылся дар предвидения. Сможешь подрабатывать потомственной гадалкой, в перерывах между тем, когда ломаешь кому-то кости.
Да, об этой его новой пристрастии я тоже слышала. Делает ли это меня ещё более ненормальной, если не останавливает от пререканий? Однако Егор лишь усмехается, чем подтверждает, что мне ничего не грозит.
– Никогда не думала, что тебе не помешало бы быть менее кусачей, Лиса?
– Чтобы вы меня ещё больше затравили? – тут же парирую, усмехаясь и качая головой. – Нет уж, увольте.
Кажется, Егор хотел что-то добавить, но вместо этого добавляю я. Взявшись за ручку двери, лишь слегка приоткрываю её и решаюсь на слова, которые так и свербят язык каждый раз, когда Кайманов задевает меня.
Я смотрю на него через плечо.
– Знаешь, а ты ведь был и моим другом.
С лица Егора сходит любой намёк на ухмылку. Он точно не ожидал такой прямолинейности, тем более, после двух лет молчания. Однако у него похоже давно был заготовлен ответ.
– Не всегда то, что видишь, правда, – говорит Кайманов, на что я только хмурюсь. – Заметь, я единственный здесь, кто не предложил тебе сейчас переспать. В остальном, поверь, Ева, тебе хватает одного друга, чтобы и так было много проблем.
– Что? – моргаю, не понимая, о чем идёт речь. – Ты про Яр…
– Добыыыча, – внезапно разносится на всю комнату, и мы с Егором оба смотрим на входящих парней.
При виде меня Римчук несколько гасит радость, опуская руки со стеклянными бутылками вниз, которые с таким энтузиазмом демонстрировал Кайманову. Выглядит сразу так, будто произошло что-то неловкое. Или эта неловкость - я, на которую он не знает, как реагировать. С Женей я знакома, всё-таки они все дружат со школы, а вот с Максимом Удовиченко относительно не так давно. Он учился на два года старше парней и общаться они начали уже под его выпускной год, поэтому остального периода, вне школы, я не застала. Однако в отличие от Жени, который при мне предпочитает всегда молчать, Удовиченко за словом в карман не лезет. И его шутки мне крайне неприятны, потому что обычно они все из одной плоскости.
– Вау, какие ножки, Лисичка, – улыбается мне Максим.
Мерзко и как-то даже пугающе. Хотя на фоне бритоголового здоровяка Жени, Удовиченко выглядит довольно ничтожно. Худой и чересчур для этого высокий, взгляд вечно застланный мутной пеленой.