Чей-то истошный крик. Так кричат люди со сломанными коленными
суставами. Вернее, даже не сломанными, а перемолотыми в костяную
крошку, смешанную с месивом измочаленных мышц и жил.
Два переплетенных тела вваливаются в сектор ее обзора. Охранник
и заключенный. Руки второго скованы, металл массивных наручников
вгрызается в шею первого, полуприкрытую воротником облегченного
бронежилета, специально спроектированного "Wayne Enterprises" для
специфических нужд Аркхэма. К слову, именно они делали камеры для
заключенных. Обычно наручники застегивают за спиной, но для этого,
видимо, сделали исключение. Он высокий и голый по пояс. Жилистый.
Рельефный. Слишком рельефный, видно каждое мышечное волокно,
напрягающееся под испещренной шрамами кожей. Плющ слышала про него,
но не пересекалась, ее перемещения ограничены камерой и сеансами
психотерапии, путь к кабинету которой не затрагивал камеру Виктора
Заса, лишенного суперспособностей человека, который тем не менее
сидел свои десять пожизненных в крыле для металюдей.
Бритоголовый психопат, вырезающий на себе метку после каждого
убийства. Четыре полоски, перечерченные пятой, - вместо надгробия
пяти отнятым жизням. Они были на груди, на спине, на руках, скорее
всего на ногах, шее и голове, едва-едва затрагивая лицо. Худое,
острое и довольно приятное лицо с правильными аристократическими
чертами. Сдавленный клокочущий хрип. Незабываемый звук, с которым
ломается гортань и шейные позвонки.
Тело обмякает.
Айви сама не поняла как их взгляды встретились.
Ее ярко-зеленые и его блекло-серые с холодным металлическим
отливом. Он замер. Она тоже. Плющ понятия не имела что происходило
в его голове, но в ее образовался вакуум непонимания. Она прекрасно
помнила такое выражение. Оно проступает на лицах людей, попавших
под воздействие любовных духов, для которых она стала центром всего
существования и готовых буквально на что угодно по первому ее
слову. Но как? У нее нет последователей и союзников, способных
синтезировать Пыльцу Любви и притащить ее сюда, тем более в таких
количествах, чтобы воздействовать на Бэйна, начавшего резню.
Как?..
Он улыбнулся ей.
Жуткая улыбка смерти. Мертвые глаза и туго натянувшиеся на
костях черепной коробки мимические мышцы. Только сейчас она
заметила, что его лицо измазано в крови. Нос, щеки, губы и
подбородок. Багровые ручейки ласкали шрамы на шее и груди. Между
зубов застряли кусочки теплой плоти. Это выглядело эффектно - белая
зубная эмаль и лоскуты окровавленной кожи.