Подрастают хулиганы.
С листопадом, в первый класс
Двинет старший, утром рано,
Но я не о том сейчас!
Был у нас совет семейный,
На котором решено:
Живность в доме, хоть убей, но
Завести пора давно.
Чтоб нимало не нарушить
Лоска дома своего,
Заключили: рыбок лучше
Не придумать ничего!
Помню, в банке трехлитровой,
У разделочной доски,
Плавали в воде лиловой
Первые мои мальки.
Позже, убедившись прочно
В увлечении моем,
Дед принес однажды с почты
На пять литров водоем,
То ли он из-под соляной,
То ли серной кислоты —
Я сидел весь вечер, пряный
От стеклянной красоты!
Вскоре стало их четыре,
На серванте у окна.
Вы в трехкомнатной квартире
Не видали пацана?
Аэрация, подсветка,
Трубки, сетки, подогрев —
Все бурлило бойко, метко,
И ни разу не присев,
Но… оборвалось со школой,
С окончанием ее.
Передам, пока я молод,
Увлечение мое!
Так же будет интересно
Им когда-то, может быть,
Как в моем далеком детстве,
Просто – рыбок покормить.
Сказка про Кобылу Семь Верст
По одноименному рассказу моего деда, Юрия Семеновича Афанасьева.
Давным-давно, когда старшая сестра Нина долго и безуспешно учила меня завязывать шнурки бантиком, у нас в семье любили сказки. Помню,
Светит керосиновая лампа,
Начинает кто-нибудь из старших
С жуткими подробностями сказку.
Братик Толя все в ролях играет:
Бабка Ежка и Кощей Бессмертный
Меж собой беседуют чужими,
Сиплыми такими голосами —
Страх берет! Ведь для меня в ту пору
Змей Горыныч был почти таким же
Настоящим, как соседский мерин,
Только Змея – никогда не видел.
И Кобыла, что Семь Верст, все время
Тоже где-то рядышком бродила
В наших сказках. Это, говорили,
Добрая, отличная лошадка.
Только вот обидел ее кто-то,
И ушла она, и дни за днями
Нового хозяина все ищет,
Доброго, хорошего. И чтобы
Запрягать умел, да без ошибок.
И тогда хозяина добросит
Хоть на край земли, хоть на край света,
Ведь сама она семь верст длиною:
Шаг один – семерку отмахнула,
Снова шаг – еще семь верст. А версты
Эти, как до во-о-он той дальней сопки…
Был я самым маленьким в семье.
Старшие шутливо уверяли,
Что меня приметила Кобыла,
И ночами слышится в ограде
Тихое, настойчивое ржанье.
К встрече с ней готовясь и волнуясь,
За собой таскал кусок веревки,
Что служил в моем воображеньи
То уздой, то чем-нибудь похожим.
Часто запрягал и выпрягал я
Лавку неширокую за печкой.