– Слышал про хрень в кинотеатрах?
А еще она любит задавать неожиданные вопросы.
– Да, пару дней назад.
– И ты, значит, не в курсе, что это прокатилось по всей планете?
– По всей планете?
Мерси насмешливо глядит мне в лицо.
– Ты вообще новости не смотришь, да?
– А зачем?
– А как ты вообще тогда узнал?
– Да КаКа сунул газету под нос.
– Кто, прости?
– КаКа, мой коллега.
Пузырь смеха вырывается из легких Мерси и лопается где-то у нее во рту.
– Да, это очень в твоем духе – назвать коллегу ка>'кой.
– Я не называю его ка>'кой. Я просто имя его сократил.
– О, да это меняет положение! – Мерси хихикает в ладошку.
– Да ладно тебе, – я отмахиваюсь.
Вечернее солнце катится вниз, ко всем чертям.
– Ну, расскажи мне о нем.
– Да нечего о нем говорить. Он вечно болтает, потому что ему скучно.
– И о чем он рассказывает?
Мерси уже не смеется, ей просто любопытно.
– Да о том, о сем, – я пытаюсь выловить из памяти хоть одну историю КаКи, но у меня плохо получается.
– Ты что, его не слушаешь?
– Слушаю, конечно, – я делаю возмущенное лицо, но Мерси мне не верит.
– Ну давай, хоть что-нибудь.
Мерси складывает руки на груди и вызывающе на меня смотрит.
– Ну, вот про кино он мне сказал.
– А еще?
– Еще?.. О, у него однокурсник в психушку попал.
– Да не сочиняй! – Мерси отмахивается и бредет дальше.
– Эй, да я серьезно!
– И как это случилось?
– Ладно, ладно. Я его не слушал. Но про парня-психа – правда.
– Жалко.
Мерси как-то задумчиво смотрит вперед.
– Что именно?
– Парня. Считай, теперь его будто и не существует.
Вот уж правда.
Погода в тот день определенно мне нравилась.
Когда Марисоль позвонила мне в первый раз, время только перевалило за полдень, и небо начало окрашиваться в цвет циркона.
Я скрестил пальцы и ждал, пытался работать. Отчего-то у меня было хорошее настроение, хотя ждать добрых новостей не стоило. Да и не сказать, чтобы я их особо ждал. Таких дней в нашей жизни было уже немало, и я постепенно научился относиться к ним без чувств. День как день. Однако пальцы я все же скрестил.
А еще я очень хотел дождя, и мрачнеющие тучи обещали осуществить мое желание.
Второй раз она позвонила спустя три часа, когда небо цвета гейнсборо постепенно менялось к более темным тонам. Мари… ее голос, уставший и безрадостный, тяжестью осел на мои плечи. И чем дальше я осознавал все, что она мне сказала, тем ниже они опускались.