– Как тебя вообще отпустили? – удивляется Мэтт.
– Я перечислил все задания и операции, в которых участвовал за последний год, и у них просто не было выбора. Кроме того, – Чарли оглядывается по сторонам, и, убедившись, что никто не смотрит, приоткрывает пиджак – к правому боку плотно прижата кобура, к внутреннему карману прикреплен бейдж спецагента, – они ведь все равно знают, что я буду здесь.
Мэтт ухмыляется и приоткрывает левую сторону пиджака – у него такой же, только детективский набор. Друзья громко смеются.
– Старые привычки неискоренимы, – заключает Мэтт. Чарли кивает, и оба вспоминают бунт в Нижнем городе.
Вдоль улицы стоят кремовые, под цвет костюма Мэтта, офисные здания, не выше шести этажей, где на первых – тихие магазинчики и уютные кафе со столиками на улицах. На газонах перед зданиями на бархатной зеленой траве цветут цветы, которые, как и люди, наслаждаются солнцем, пока еще можно. Городская площадь уже совсем близко, можно увидеть кордон охраны, который отделяет людей от каменной трибуны. Оркестр доигрывает одну из композиций и начинает новую.
– Мистер Вуд! – кричит кто-то рядом, и Чарли озаряется улыбкой.
– Профессор Разински! – восклицает он и оборачивается к Мэтту. – Подожди меня.
Мэтт кивает и наблюдает за другом, который быстром шагом направляется к летней веранде одного из кафе, где ему приветливо улыбается седой мужчина.
Мэтт какое-то время по инцерции следует за Чарли и останавливается, сохраняя нейтральное расстояние. Мимо проходят люди, на их лицах радостные улыбки. Площадь уже совсем близко, что можно увидеть примыкающие к площади улицы Дружбы и Согласия. Они такие же пешеходные, как и улица Надежды, и заполнены движущимися людьми. Президентская трибуна размещена в середине монумента Единства, а за ним разбит огромный парк, слева от которого Дворец правительства, а справа – дом судебной коллегии. Мэтт наблюдает за танцующими людьми на площади, подмечая, кто из какой части города. И, хотя официально город является единым, Мэтт не может не различать жителей Верхнего, Среднего и Нижнего города. Однако эти различия якобы стерты.
Отворачиваясь от толпы, Мэтт смотрит в окно кафе. По разные стороны столика сидят двое, оба уткнувшись в свои ноутбуки. Слева чернокожий мужчина в ярко-красной толстовке. У него крупное тело, большая голова и напряженный взгляд, направленный в экран. Между ноутбуками стоит кальян, двое по очереди курят и передают друг другу трубку. Мэтт переводит взгляд на правую сторону столика как раз в тот момент, когда человек, сидящий там, выдыхает, оторвав трубку ото рта. Стекло затуманивается, но дым рассеивается довольно быстро, открывая Мэтту курильщика. Это девушка, комплекцией гораздо меньшей, чем мужчина напротив. Ее голова усыпана яркими, разноцветными дредами, рассыпанными по спине. «Жители нижнего», подмечает он про себя, даже не задумавшись. Девушка все еще в дыму, но он успевает заметить еще кое-что: ее короткий холодный, полный злобы взгляд. Длится он всего секунду, но Мэтту хватает и этого, ведь его родители были защитниками порядка, и сам он – защитник. Видеть – у него в крови.