С одной стороны, одного Святого Духа и мудрость, и внимание – как все божественные дарования – но словно собственное действие каждое имеет: «одному дается мудрость, другому – внимание, тем же Духом», свидетельствует апостол. Внимание опытом соединяет человека с Богом, душу в слова на темы не подвигая – и кто-то из филосовствующих среди уединенной жизни просвещается им в чувстве, к божественным словам не приходя; а если с вниманием подается среди страха мудрость – что редко, она объяснит сами действия внимания, и первому обычно действием, второй – словом просвещать. Внимание несет молитва и великое безмолвие при всесовершенной беззаботности, мудрость – нетщеславное раздумье о словах Бога и – прежде всего – Бога подающего благой дар.
Когда раздражающаяся часть души движется против страсти, знать должно, время – молчания, час – брани. Когда неустроение, видно, или от молитвы, или по милосердию в тишину пришло – пусть она движется влечением божественных словес, путами смиренномыслия оберегая ума крылья: кто себя крепко не уничижит, о величии Бога сказать не может.
Духовное слово всегда соблюдает душу нетщеславной – в чувстве света благодетельствуя всем ее частям, цену людей оно делает ненужной и всегда вне мечтания хранит мышление, всего его переменяя для любви Бога. Слово мирской мудрости всегда зовет человека к славолюбию, а опытом чувства благодетельствовать не может – хваля, дарит любление присущего себе, будучи созданием тщеславных людей. Расположение божественного слова познаем без обмана, когда час безмолвия потратим на беззаботное молчание с теплой памятью о Боге.
Себя любящий Бога любить не может. Себя не любящий «ради преизбыточествующего богатства» любви Бога – этот Бога любит, и никогда не ищет свою славу, но – Бога. Себя любящий ищет славу свою, Бога любящий любит славу его Создавшего. Души чувствующей и любящей Бога – всегда искать славу именно Бога во всех, которые исполняет, заповедях, а за свое смирение утешаться: Богу за величие слава подобает, человеку – смирение, чтобы ради него мы были населены Богом – что когда делаем, и мы, радуясь славе Господа, по святому Крестителю Иоанну, начинаем говорить непрестанно: «Тому должно вознестись, мне – умаляться».
Знаю одного, так Бога любящего – и еще плачущего, что не как хочет любит – что душе его пребывать в теплом желании Бога в себе прославлять, себе – как несуществующему быть непрестанно. Этот не знает ни что он есть, ни что в самой похвале словесной: сильным пожеланием смирения он своего достоинства не замечает, но служит Богу, как по Закону священнодействуют – крепким расположением боголюбия прячет память о своем достоинстве в глубину любви Бога, похвалу за нее скрыв духом смирения, чтобы всегда быть для себя в мысли «непригодным рабом», чуждым своего достоинства пожеланием смирения. Что должно и нам: творя всю честь – бежать от славы ради преизбытка богатства любви так нас возлюбившего Господа.