Раиса была в свадебном платье из легкого шифона. Оно необычайно ей шло. Когда она его надела, то долго вертелась перед зеркалом. Я ее спросил:
– Нравится?
– Я так счастлива!
Она любила красивую одежду. Вообще что-то удивительное было в этой женщине. Она – из простой семьи, приехала в университет с далекой периферии. И уже тогда выделялась и отличалась от многих девушек. Мне часто приходит в голову такое сравнение и думаю, что это не будет преувеличением, – она была настоящей принцессой. Мне нравилось, что ей хотелось выглядеть красиво. Нам было трудно, когда наши доходы еле-еле позволяли обеспечивать себя. Тем не менее, когда появлялись хоть какие-то возможности, мы шли и покупали Раисе новую вещь: юбку, кофточку или материал для пальто. Я вспоминаю приталенное пальто из ярко-зеленого материала с поднятым маленьким воротничком из меха. Потом лет через восемь его перелицевали.
В общем-то, ей все шло. Она всегда следила за собой. Лишний вес – и начинала принимать меры. Что-то появлялось под глазами – и она действовала. Я не скажу, что она увлекалась косметикой. Нет. Я сейчас, наверное, удивлю читателя – до тридцати лет Раиса не красила губы. Но щеки у нее всегда горели. Видимо, это из-за близко расположенных сосудов. Как-то один из профессоров в студенческой столовой под этой знаменитой аркой на Моховой, стоя в очереди за Раисой, которая взяла стакан томатного сока, сказал:
– Теперь ясно, отчего такие щеки.
Выглядеть хорошо во всех случаях – для Раисы было какой-то внутренней потребностью. За все наши с ней последующие годы Раиса никогда утром не появилась передо мной в расхристанном виде. Это передалось и Ирине, и внучкам. Бабушка для внучек осталась в памяти примером элегантности.
Но возвращусь к нашему свадебному вечеру. Туфли пришлось взять «в аренду» у подруги Раисы. Конечно, мы пили, пели, плясали, танцевали. Поздравления, поздравления и общий крик: «Горько!» Было проблемой поцеловать Раису. Ей казалось, что поцелуй – это очень интимное, и оно должно принадлежать только нам. Увы!
Выпили крепко… Ночевали на Стромынке в одной комнате. Около тридцати человек – и ребята, и девчата.
* * *
А потом для нас с Раисой наступила счастливая пора – узнавания друг друга. Мы забыли обо всем… и оказались не готовы к тому, что Раиса забеременела. Мы очень хотели иметь ребенка, но врачи категорически запретили Раисе рожать. Дело в том, что годом раньше она перенесла тяжелую форму ревматизма. Были моменты, когда все ее суставы – и маленькие и большие – опухали, и она лежала, как восковая свеча, не могла двигаться. Это тоже было на Стромынке, и со своими друзьями по общежитию я относил ее на носилках в больницу. В общем, все это – и сама болезнь, и лечение – очень серьезно сказалось на работе сердца. Врачи сказали: у нас нет гарантий, что ей удастся родить, и нужно будет делать выбор: спасать мать или ребенка.