Можно было бы сравнить его с литературный Василием Тёркиным, но тот был всеобъемлющим по своему характеру и уму… и не реален своей собирательностью образа, а Лёвчик был непринуждённый и живой, умеющий отвлечь от тины мрачных раздумий каламбуром из «пары слов»:
– Смотри, птичка уже летит!
– Где?
– Не опускай нос, увидишь.
В понимании мы были взаимны, ещё не зная друг о друге самой малости. Без слов мы закрепили наше понимание крепким рукопожатием, само собой родившееся в единую секунду, в едином порыве… Этот молчаливый обряд тронул Валерия до увлажнения глаз, и его рука легла на наши – так родился «триумвират П» (в своём подразделении нас было трое с фамилией на букву П).
С Лёвой можно запросто побузить, облегчая настроение, потешаться над армейским жильём-бытьём и обсмеять душевные разлады, отгоняя отвратные мысли.
Он мог сказать, завораживая жизнелюбием, несколько фраз на великолепной одесской «мове» с еврейским акцентом… До встречи с ним мне не приходилось слышать одесскую речь живьём, поэтому любимые Паустовский и Бабель казались надуманными при чтении одесских разговоров… а игра слов в них попахивала дешевизной или лёгким фарсом.
Конец ознакомительного фрагмента.