Но «серое» состояние не пришло. Пред глазами мелькнула вспышка,
по всему телу ударила боль, непреодолимая паника и полная
дезориентация охватили меня моментально. Не понимая, где я и что
происходит, просто рухнул на землю, затрясся от ужаса, скрутился,
пытаясь закрыться от неведомой, но чудовищной как мне казалось,
опасности. Пред глазами бегали непонятные, пугающие образы,
переполненные жестокостью, кровью и смертью. Мое тело бросило
сначала в сильный жар, через миг меня объял ломящий кости холод. И
все это, как, оказалось, длилось от силы три-четыре секунды.
Фашисты даже не успели сообразить, что же тут произошло. Избавление
от невиданной беды пришло извне – меня с силой тряхнул за плечо
подоспевший на помощь с арьергардом Кинг...
По возвращению в Одессу меня ждали врачи и хитрый майор Шибанов.
Куратор первым делом нахамил, выразил свое отношение ко мне (он,
видите ли, ЗНАЛ, что я трус и паникер не способный ценными кадрами
управлять) и в довесок сообщил, что информация о моем психическом
заболевании будет доложена в Москву и Вашингтон в самое ближайшее
время. И слышалось в тех словах совсем не лестное: «Ты псих, Пауэлл
и я тебя законопачу в дурдом!» И это все он говорил, тыча пальцем
мне в грудь и ухмылясь своей гадкой рожей...
Меня сорвало с катушек. И без того будучи в отвратительном
состоянии, я взбесился и до чертиков перепугался за себя. Эмоции
вырвались наружу с ударом. От всей души, с чувством, с толком, с
расстановкой я одним ударом сломал челюсть куратору. Спустя секунду
пришло осознание что это - роковая ошибка...
Но ничего не произошло! Вообще ничего. Никто не трогал мой взвод
и меня, и это в то время как взвод Аверьянова с утра до ночи, а то
и вообще – круглыми сутками, пропадал за линией фронта. Поймать
брата или Юру, дабы поговорить о сложившейся проблеме не было
возможности. Из штаба и от товарища Софронова не было никаких
указаний, да и Шибанов исчез и на глаза никому из рейнджеров не
попадался. Стало совсем грустно...
Однако, нарушая все законы логики, на восьмой день после моего
срыва, ровно 31-го декабря, пришел срочный приказ – мчаться в район
села Переможное. Неподалеку от этого села, располагающегося на
железнодорожной ветке Одесса-Смела, располагался недавно
возведенный крупный резервный склад с которого, в случае прерывания
врагом железнодорожного сообщения, первое время должна снабжаться
Одесса. Если снабжение по суше восстановлено не будет, поставки
начнутся морским путем.