- Это какие? - Игриво спросила Летиция.
- Ну, знаете… Ткань побогаче, да вырез поинтереснее.
Сестры захихикали, а Контессина возвела глаза к небу.
Приблизившись, она тихонько шепнула мне:
- Выбирай по себе, милая, что по сердцу придется, но к словам
мадонн можно и прислушаться.
- О вырезе?
- Ты знаешь, что я имею в виду. - Нахмурилась она. - Ты взяла то
же, что и всегда, неужели не хочешь чего-то более… девичьего
попробовать? Траур давно закончился, Клариче, да и, раз уж ты
будешь невестой, можно и носить что-нибудь... поярче?
Поярче?..
Глаза забегали по деревянным полкам, забитыми рулонами
разноцветных тканей. Ни на одном из них взгляд не задерживался
более мгновения — не тянуло меня к ним. Не хотела. Не
заслужила.
- О, глядите… - Влюбленный взгляд Франчески обратился к
васильковой ткани, когда ладошка прогладила нежный шелк.
О да, ей очень пойдет! Оттенки
небаподсвечивалиглаза миланской пленницы
ярче звезд.
- Вы обязательно должны попробовать, мадонна. - Тихо сказала я
ей. - Вам очень пойдет.
- Не знаю… У меня нет причин для покупки нового платья.
- Разве на то должны быть причины?
- Вы же сами минуту назад отказались от рубиновой ткани! -
Хохотнула она.
- Это потому что я уже решилась взять почти такую же! Зачем же
мне два одинаковых?
- Разве же на то должны быть причины? - Вернула она мою же
реплику, заставляя уголок губ дернуться в улыбке.
- Вы же отправляетесь в Венецию. - Напомнила я. - Неужели не
хотите блистать на балу?
- Я туда… - Она склонилась ближе, понизив голос. - Я туда
отправляюсь только чтобы сестрам компанию составить, и то,
благодаря доброте мессира Да Лукка. Господь услышал мои молитвы, и
позволил поехать, но ни блистать, ни искать знакомств мне будет не
позволено.
Я перевела глаза на двух сестер, что придирчиво крутились перед
зеркалом в другом конце швейной лавки.
Верно, Франческа с легкостью затмит невест на выданье… Но
разве же она виновна в своей красоте?
«Что делает внешность привлекательной,
принцесса? Верно, красота души!»
Как бы мне не хотелось соглашаться с дядей, в этом, пожалуй, он
был прав. Кротость девичьего нрава выделяла Франческу над сестрами
гораздо раньше, чем она поднимала глаза.
- Пройдите, мадонна! - Голос тучной швеи прогремел так же
грозно, как мои приказы на винодельне.
Пришлось подчиниться. Эта пышная женщина с мозолистыми руками в
миг разместила меня по центру деревянного выступа, и принялась
снимать мерки.