С трудом сглотнув застрявший в горле ком, подчинилась и
отправилась одеваться.
***
Я была облачена в звездный свет.
Он струился по мягкой коже, обволакивая бедра невесомой
вуалью, скользил по изгибам талии и рассыпался тысячью светил на
подоле, расшитом серебряной нитью. Я никогда не видела подобного.
Не ощущала подобного. Платье обнимало тело, будто вторая кожа, это
и наполняло образ волнующей притягательностью, ибо более украшений
на мне не было. Мы с Контессиной решили не оставлять на мне ни
серег, ни даже любимого креста — слишком грузно он смотрелся на
обнаженных ключицах. Нет. Мягкого шелка и искристого цвета было
достаточно, чтобы привлечь ко мне внимание.
И чтобы свести меня с ума.
Ибо в подобном платье я чувствовала себя обнаженной.
Уязвимой. Лишившейся своей извечной брони тяжеловесных черных
нарядов. Единственное, что успокаивало — интригующий запах масла
нероли и маска, за которой я спрячу смущенное лицо.
Маска, которую сжимал в руках мессир Альтьери.
Он стоял у изножья роскошной лестницы дома Джиротти, и,
когда поднял глаз на меня, время замерло. Дядя не был насмешливым,
взгляд его не сверкал хитрым прищуром, но, видит Бог, уж лучше бы
он был таким. Лучше бы смеялся надо мной, лучше бы глядел
самодовольно и лукаво, чем смотрел на менятак. Как на божество. Хрупкое,
недосягаемое божество.
Волнительная дрожь пробежалась по косточкам
позвоночника.
Взгляд его осторожно, едва касаясь кожи, скользнул по моей
фигуре снизу-вверх, замирая на лице. Там и остался, покуда мы с
Контессиной не приблизились к нему.
Кормилица ворковала что-то, охваченная суетливым трепетом,
а дядя был молчалив. Безмолвно он принял мою руку в свою, и я вновь
отметила, как шершава и груба кожа его ладоней.
- ...Поняла меня, милая? - Спросила Контессина, а я
кивнула ей, задыхаясь волнением.
- А вы! - Молния ее взгляда пронзила Алонзо, и он только
тогда оторвал от меня глаз. - Обращайтесь с ней, как должно! Как с
настоящей принцессой Тосканы, ибо таковой Клариче и является. И не
позволяйте кому-либо и пальцем ее тронуть!
- Не переживайте, синьора Грасс. Обещаю принести вам
пальцы всех, кому хватит смелости до нее дотронуться. - Натянуто
улыбнулся он, на что кормилица лишь покачала головой.
- Господьда хранит тебя,милая.
- Шепнула она, и, расцеловав меня в обе щеки, удалилась.