Поэтому я пошел провожать свою
гостью.
– И еще кое-что, Матвей, – сказала
она, шагая к автомобилю, – поменяй симку. Желательно
зарегистрировать на чужое имя. Если нужны номера со предыдущей, то
сделай переадресацию. Конечно, Врановой – рубежник старой формации.
И у него вряд ли хватит фантазии и ума пробить твой биллинг. Но
лучше перестраховаться.
– Сделаю, – сказал я, сокрушаясь, как
сам до этого не додумался. Ведь смотрел кучу шпионских
сериалов.
Инга замерла у калитки, посмотрев мне
прямо в глаза. Красивая, легкая, молодая. Разве что только с
отпечатком вселенской усталости во взгляде.
– Как называется то
печенье?
– Овсяное.
– Ты спросил, ради чего нам жить? Ради
таких маленьких моментов счастья. Когда ты думаешь, что знаешь этот
мир вдоль и поперек. Считаешь, что тебя уже ничему не удивить. А
потом появляется нечто.
Она улыбнулась.
– Овсяное. Хорошей ночи,
Матвей.
– До свидания, Инга. Пока,
Наташ.
После долгих поисков я нашел беса в
бане. Григорий сидел, обхватив колени и что-то бурчал про себя.
Правда, увидев меня, оживился.
– Чего, хозяин, ушла эта
ведьма?
– Нет, за дверью стоит. Инга, можете
входить.
Бес опрокинул старый веник, который
был тут наверное не один десяток лет, и спрятался за
полати.
– Да шучу я, шучу, уехала.
– Очень смешно, – недовольно бурча
вылез Григорий. – Дурацкие шутки. Чего она хотела?
– Сказала, печати надо защитные
ставить.
– Не рано ли? – почесал рога бес. –
Печати – дело серьезное. Они хист из тебя тянуть будут. А я еще не
обжился тут как следует, соседей не узнал. Как промысел собирать, с
кого?
– Разберемся.
Мы вернулись в дом и каждый занялся
своими делами. Бес принялся успокаивать нервы водочкой, мясом с
картошкой и почему-то чаем с сахаром. Меня даже интересно, что у
него там вместо желудка – атомный реактор? При этом недоеденное
Ингой печенье он презрительно выбросил. Чувствовал хист. А я
приступил к изучению возможных печатей.
Всего в тетради было написано про
пять, защитных из которых было три. Я перечитал по нескольку раз,
почесал репу и остановился на двух.
– Гриша, иди сюда.
– Хозяин, я же только сел.
– Бегом говорю. Пробегись по соседям,
может, у кого свеча есть.
– А какая? Вифлеемская, молитвенная,
алтарная, для прошения?
– Из воска, блин. Тут просто написано
– свеча. Давай шустрее.
Бес, бурча, хлопнул дверью. А я тем
временем приступил к созданию первой печати. Если честно, по моему
пониманию, это был тот же ритуал. Только здесь ты словно рисовал
своеобразный рисунок, который поток зацикливал на самом себе. И он
продолжил жить уже своей жизнью.