– Способности Харона в Максиме уже тогда начинали проявляться.
Потому он так легко отбил фаерболл. Любого другого, кроме
спеца-стихийника, это бы убило. Думаю, что и со спиртом получилось
только потому, что ему как-то удалось подсознательно усилить эффект
взрыва. А вот по поводу таинственного шефа и его помощников это
действительно тревожная информация, которая нуждается в дальнейшем
осмыслении. Но это еще не все! Что еще мы упустили?
– Его! – Мия угрюмо ткнула пальцем в мою сторону. – Совершенно
не понятно, для чего пришлось уничтожать новичка с еще не
открывшейся специализацией. И как его так быстро нашли.
– Умница! – похвалил ее Алишер. – Теперь будем над этим
размышлять и день и ночь. Если будут какие-нибудь догадки, сразу
говорим мне. А сейчас на тренировку.
Я уже было обрадовался, что мне позволят выплеснуть пар… Но
Алишер снова усадил меня в позу лотоса и приказал делать
дыхательные упражнения.
***
Видимо, наставник был доволен результатами тренировки, так как
за ужином он благодушно вспоминал, как его самого тренировал первый
Харон.
– Алишер, как давно ты уже в этом мире? – спросил я.
– Сорок пять лет.
– Расскажи? – попросил Руслан.
Алишер на некоторое время задумался, видно взвешивал все "за" и
"против". А потом все же решился.
– Я родился в мире, где Томас Эдисон занимался генной
инженерией. И весьма в ней преуспел. Люди с радостью начали
совершенствовать свои тела. Для этого нужно было лишь выпить нужный
эликсир. Сначала появились зоркие, как у орла, глаза. Потом
эхолокация, как у летучих мышей. Долголетие черепахи, иммунитет
шиншиллы, скорость гепарда, ловкость кошки. Во времена моей
молодости, появилась мода на крылья, как у грифа. Лишь отдельные
группы особо религиозных фанатиков отказывались принимать участие
во всеобщем безумии. Люди начали уродовать себя, кто во что горазд.
Я выделялся из всех моих знакомых с самого детства. Почему-то мне
не подходил ни один ген. Сейчас смешно это говорить, но меня
считали каким-то уродцем. Единственный не похожий на всех
остальных. Как бы я не старался быть лучшим в учебе, спорте, других
сферах, все было впустую. Надо мной смеялись, издевались, унижали.
Когда настала пора академии, меня в нее не приняли. В армию не
прошел медицинскую комиссию. На работу удалось устроиться только
благодаря родителям, которые больше всего на свете хотели
избавиться от такого бракованного сыночка. Я сидел и смотрел за
приборами в котельной на окраине города. Там же мне выделили и
крохотную комнатку для жизни. Оставалась только одна отрада –
книги. И чем больше я их читал, тем сильнее и сильнее ненавидел
собственный мир. Больше всего на свете, мне хотелось однажды уснуть
и оказаться в какой-нибудь другой вселенной. Где не было никаких
разделений. Где каждый мог стать тем, кем захочет. К тридцати годам
я почти перестал выходить на улицу. Только раз в месяц в библиотеку
и в магазин за припасами.