-- Она знала, -- мой ответ был холоден. -- Помогала похищать,
мучить. Покрывала убийцу. А, значит, виновна не меньше своего
сына.
-- Запомни этот выбор, маленькая душа. И не смей жалеть своих
врагов в моём мире. Твой долг будет заключаться не только в том,
чтобы достойно воспитать наследника Императора, но и защитить его,
пока он будет юн и беззащитен. Смотри.
Зверь зашёл в дом первым. И замер столбом коридоре.
-- Вовик, ты чего? -- ласково прощебетала бабка, огибая
застывшего истуканом мужчину, после чего сама превратилась в
изваяние.
-- Можешь продолжить свою скромную трапезу. Время в наших мирах
течёт по-разному. Нет нужды торопиться.
Несколько дней впроголодь определили моё решение. Местью,
действительно, сыт не будешь.
Еда закончилась очень быстро -- минут через пять. По моему телу,
впервые за эти пять дней, разлилось тепло. И я нашла в себе силы
взглянуть на моих беззащитных мучителей.
Старуха... ей, наверное, под семидесят. На голове белый ситцевый
платочек. Старый байковый халат в крупный цветочек укрывает
тщедушное тельце.
Мужчина... ему лет тридцать. Не слишком высокий. Коренастый.
Массивные кулаки забиты множеством татуировок грязно-синего цвета.
Под растянутой камуфляжной майкой бугрились мышцы. Лишь отсутствие
левой ступни и то, что он опирался на костыль, отличало его от
десятков, которых я видела, когда шла в школу, в магазин или на
рынок.
Люди, как люди. И нет в них ничего интересного. Если не знаешь о
том, что скрывается за личиной этой обыкновенности.
Наверное, это самое опасное в монстрах. То, что их редко можно
разгадать с первого взгляда.
-- Ты хочешь смотреть? -- спросила Богиня, и в ее голосе мыне
послышался интерес.
-- Я должна убедиться, что они в полной мере получили своё
наказание и более не причинят никому вреда.
Монстры горели долго. И это было жуткое зрелище. Но разве
заслуживали они иного?
В память о тех убитых девочках. Было ли их всего три или
существовали другие жертвы?
За то, что они собирались сделать со мной.
Ради тех, кого они только собирались замучить.
Я молчала. Смысла говорить, объяснять, что это заслуженная ими
кара, не было. Зачем разбрасываться словами, если смерть, всё равно
сотрёт им память?
В это время я думала.
О том, что видя смерть, ничего не чувствую.
О том, что, наверное, могла бы попросить у Алой Богини чего-то
другого. Например, счастья для моей семьи. Но что для них
счастье?