— Вон оно что! — протянул Берислав,
который тут же понял, о чем шла речь. Он никогда не скажет
мальчишке, горюющем по своей матери, что есть такая штука, как
высокая политика. И что герцог Радульф не герцог теперь, а целый
король. И что на разоренные сербами земли вывел он своих людей
из-за Мааса. И что делалось всё это по прямому приказу его
собственного отца, великого князя Самослава.
— Как твоих родных звали? — спросил
вдруг Берислав.
— Отец мой Брунрих, — удивленно
посмотрел на него Арни, — мать Улрике, а сестры Этельберта и
Леутхайд. А тебе это зачем?
— Я буду молиться за твоих близких, —
серьезно ответил Берислав. — Вдруг господь милосердный услышит мои
молитвы, и ты снова увидишь их. Кто знает!
Июль 639 года. Южный Синд
(современная провинция Синд, Пакистан).
Поклонники многоруких демонов
оказались не слишком покладисты, и уж точно не просты. По крайней
мере, дальше Банбхора воинство Надира пройти не смогло. Уж слишком
сильны были соседние княжества. Присутствие арабов не было больше
неожиданностью, города здесь строили на совесть, а войска князей
были многочисленны и умелы. И только их постоянные противоречия
спасали мусульман от ответного удара. А еще на руку арабам играла
вражда буддистов и почитателей индийских богов. Воины,
поклоняющиеся Шиве, довольно сурово обходились с торговцами и
крестьянами, которые молились кроткому Будде. Дальше, на север и
восток, за пустыней Тар частой россыпью раскинулись княжества
раджпутов, потомственной касты воинов. И Надир нутром чувствовал,
что идти так далеко ему не нужно. Почему не нужно? Да потому что
опасно. Арабы — отважные воины, но раджпуты — это люди, чья жизнь —
война. В этой части света не было бойцов лучше, чем они. Их
готовили к битвам с самого рождения.
И единственно возможным выводом, к
которому пришел Надир, стал тот, что двум тысячам арабов не стоит
пытаться покорить эту страну. Удержать бы то, что уже взяли.
Дворец покойного князя перешел к
новому эмиру нетронутым. Уцелела и прислуга, необычайно
многочисленная с точки зрения такого просто парня, как Надир. В
живых остался и управляющий дворцовым хозяйством, который предпочел
сделать вид, что ничего не случилось, и что никакого изнеженного
индуса здесь никогда не было. А этот свирепый громила наоборот, был
здесь всегда. Потому-то выходы из дворца эмира Надира ибн-Берислава
теперь сопровождались толпами чернокожих слуг, расчищающих дорогу
ударами палок, носителей опахал и даже музыкантов. Рев труб и стук
барабанов бесил Надира, но на население, напротив, эта музыка
действовала успокаивающе. Огромная толпа бездельников, одетых в
яркие одежды, как бы говорила: смотрите, люди, в вашей жизни ничего
не поменялось. Князь могущественен, как никогда, а его власть
освящена богами.