— Помню, — удивлено посмотрел на него
Надир. — У них еще были рожи, не внушавшие доверия. Они из
народностей мид и джат. Их тут все не любят. Они поклоняются таким
богам, которые даже местным язычникам кажутся языческими.
— Мне вот пришла в голову одна
интересная мысль, — продолжил Азиз. — Пусть эти люди чернолицые
уроды, негодяи и разбойники. Аллах милосердный не всех делает
такими красивыми людьми, как мы с тобой. Но если мы принесем им
свет истинной веры, то они станут самую малость лучше. А ведь это
весьма благочестивый поступок, мой дорогой зять.
— Сколько ты говоришь, они могут дать
воинов? — впился в него острым взглядом Надир (1).
— Четыре тысячи, мой дорогой зять,
полные четыре тысячи, — ответил ему тесть. — А когда следующим
летом сюда подойдет подкрепление из Бахрейна, мы возьмем Татту, и
ты станешь полновластным эмиром этой страны. А я стану ее
визирем.
— Хм..., — задумался Надир. — И не
такие уродливые у них рожи, мой уважаемый тесть. Самые обычные у
них лица, если разобраться...
***
Июль 639 года.
Александрия.
— Все сюда слушать! — ревел в
бронзовый раструб Сигурд. — Вы все меня знать! Я Сигурд Эйнарсон,
именуемый Ужас Авар. Я и мои парни отвечать за порядок на этот
ипподром. Я вас предупреждать постоянно! Никаких драк, если ваш
лошадь в конце прийти! Тот глупый мул, кто из-за медный нуммий
начать буянить, я поймать и глаз высосать. Понимать? Весь город
этот дурак без глаза видеть и смеяться! Я Тором клясться и святым
Марком, что это истина есть!
По каменной чаше стадиона пронесся
разочарованный гул и споры. Командир норманнской стражи перешел на
новый уровень наказаний, а потому сегодня не угадал никто. Большая
часть ставила на выдавливание глаз, вынимание их ложкой или
аккуратное извлечение с помощью ножа. Но высасывание! Это было
что-то новое. Те, кто не угадал, пытались доказать, что
выдавливание и высасывание — это почти одно и то же, но денег не
получили, из-за чего немедленно разгорелось несколько драк.
— Нет, ну какой же здесь, однако,
беспокойный народ, — негромко удивился Стефан.
Впрочем, Коста, который обмахивал его
опахалом, все прекрасно услышал. И даже шум ему не помешал. Они
решили пообщаться здесь, на ипподроме, ведь куда бы ни пошел или ни
поехал великий логофет, его осаждали толпы народа, жаждущего
справедливости. То же самое касалось его дома, где прямо у входа
ночевали просители, которые тянулись со всего Египта. Не было ни
малейших сомнений, что за домом Стефана наблюдали, и это было
проблемой. Постоянное мелькание одного и того же лица, не входящего
в чиновничий круг, вызвало бы много вопросов. А открывать себя
Коста пока не хотел. Так было намного легче работать. Как спрятать
то, что никто не должен найти? Нужно положить его на самое видное
место. А потому на слугу с опахалом никто не обратил ни малейшего
внимания, и они смогли спокойно поговорить, не привлекая
внимания.