- Нет?- большая часть гнева уходит из меня. Я достаточно хорошо читаю ее мысли, чтобы понять, когда она лжет, а сейчас она говорит правду. Тем не менее, я мысленно отмечаю, что нужно провести дальнейшее расследование. Если адвокат хоть как-то прикоснулся к ней, он заплатит.
Она смотрит на меня, и я чувствую, как ее собственное напряжение рассеивается. Она умеет распознавать мои настроения, как никто другой. Как будто она настроена на меня на каком-то уровне. Так было с ней с самого начала. В отличие от большинства женщин, она всегда чувствовала меня настоящего.
- Нет.- она поджимает губы. - Я не могла позволить ему прикоснуться ко мне. Я слишком испорчена, чтобы быть сейчас с нормальным мужчиной.
Я поднимаю брови, невольно забавляясь. Она больше не та испуганная девочка, которую я привез на остров. Где-то по пути мой маленький питомец отрастил несколько острых когтей и начал учиться ими пользоваться.
- Это хорошо.- я игриво провожу пальцами по ее щеке, затем наклоняю голову, чтобы вдохнуть ее сладкий аромат. - Никому не позволено прикасаться к тебе, детка. Никому, кроме меня.
Она не отвечает, просто продолжает смотреть на меня. Ей не нужно ничего говорить. Мы прекрасно понимаем друг друга. Я знаю, что убью любого, кто тронет ее пальцем, и она тоже это знает.
Странно, но я никогда раньше не чувствовал себя собственником по отношению к женщине. Это новая территория для меня. До Лоры все женщины были взаимозаменяемы в моем сознании - просто мягкие, красивые создания, проходящие через мою жизнь. Они приходили ко мне добровольно, желая, чтобы их трахнули, причинили боль, и я потакал им, удовлетворяя при этом свои физические потребности.
Я трахнул свою первую женщину, когда мне было четырнадцать, вскоре после смерти Марии. Она была одной из шлюх моего отца; он послал ее ко мне после того, как я убил двух мужчин, которые убили Марию, кастрировав их в их собственных домах. Я думаю, мой отец надеялся, что соблазна секса будет достаточно, чтобы отвлечь меня от моего пути мести.
Излишне говорить, что его план не сработал.
Она вошла в мою комнату в обтягивающем черном платье, с безупречным макияжем и пышным, полным ртом, выкрашенным в глянцево-красный цвет. Когда она начала раздеваться передо мной, я отреагировал так же, как и любой подросток—с мгновенной, неистовой похотью. Но в тот момент я уже не был подростком. Я был убийцей; я был им с восьми лет.