Наш кооператив разрастается, в
соответствии со всеми законами великого Паркинсона, как и положено
любой нормальной бюрократической организации. Даже я не могу
сказать точно, сколько у нас работает людей в тот или иной момент
времени. Если меня спросить об этом, то я пожму плечами и отвечу:
«Где-то человек двадцать. Наверное. Это не считая смежников,
конечно».
Мы разрослись, расширились и
углубились. У нас появился свой собственный, а не приходящий
главный бухгалтер — миниатюрная женщина лет пятидесяти, Мария
Степановна Воронкова. Очень деловая, немногословная и тихая дама,
имевшая громадные связи в финансовой сфере региона. Я не мог не
отметить ее дальновидность, Мария Степановна уволилась из
«системы», наплевав на потенциальные льготы, выслуги и прочие
плюшки, и устроилась в частную контору. Она зарабатывает у нас в
десять раз больше, чем на своей прошлой должности и, кажется,
вполне довольна. А мы не имеем никаких проблем с отчетностью.
Серега в нашей конторе занимается
производственными вопросами — помимо производства пленки у нас
появился и небольшой столярный цех, производящий как оконные и
дверные блоки, так и всякую мелочь типа декоративной рейки и
плинтусов. Товар, естественно, расходился нарасхват. Серега
купил-таки новую «девятку», отпустил усы и набрал килограммов
десять. Он долго привыкал к роли советского капиталиста и, наконец,
привык.
Мой одноклассник Валерик занимается
сбытом, снабжением и лотреей. За последнее время он тоже
повзрослел, появилась в нем какая-то солидность, а больше всего на
свете он хотел походить на гангстера. Причем, голливудского. Отсюда
и любовь к дорогим костюмам, прилизанным прическам и золотым цепям.
Впрочем, Валерик без проблем мог позволить себе реализацию любых
причуд.
Охранник Боря продолжает работать у
нас и даже делает карьеру. Теперь он официальный начальник охраны —
под его началом пятеро крепких парней, работающих посменно.
Водка! Мы получаем с завода полторы
тысячи бутылок ежедневно — это наша доля за то, что помогли
Григорию Степановичу Бубенцову решить потенциально нерешаемые
проблемы. Все эти полторы тысячи ежедневных бутылок оптом выкупает
у нас Евгений Михайлович Лисинский, причем до торговых сетей они не
доходят — водкой барыжат таксисты и цыгане, водка меняется на
другие товары, водка реализуется по двойной (а то и больше!) цене
через кооперативные кафе и рестораны. Водка — всеобщий эквивалент,
она нужна всем и всегда, водки постоянно не хватает, и сколько ее
ни бери, все равно два раза бегать! И Евгений Михайлович очень
хорошо понимает это. В конце Перестройки кто владеет водкой, тот
владеет миром.