— Могу, — сказал я грустно. — Николай
Николаевич, а может быть товарищу первому секретарю денег дать? Как
вы думаете, возьмет? А то ему и правда обидно, демократам даем, а
обком пасется...
Николай Николаевич посмотрел на меня
снисходительно.
— Это ты, Алексей, газет перечитал.
Это может в Средней Азии или Закавказье такое. А у нас — нет. Не
берут в обкоме деньгами. Борзыми щенками — могут, это есть.
Стройматериалы там... все же строятся сейчас, или еще каким
дефицитом. Да и чего ты у меня спрашиваешь? У отца спроси, он
тамошние нравы лучше меня знает...
— А что касается этого ОБХСС, —
сказал я, — то нам бояться нечего. Люди мы в высшей степени
законопослушные, ни единой народной копейки к рукам нашим не
прилипло!
Николай Николаевич сморщился, будто
от зубной боли.
— Все, Алексей, — сказал он. — Поеду,
спасибо за кофе!
— И вам спасибо, Николай Николаевич!
— радушно ответил я. — Всегда вам рады, заходите, как возможность
появится.
Николай Николаевич вышел из кабинета,
а я задумался. Внимание обкома к нашей скромной конторе — это,
конечно, плохо. Но не смертельно. Партийный аппарат полностью
дезориентирован — функционеры растеряны, правила меняются каждый
день, что можно, а чего нельзя — непонятно. Так что, недовольство
товарища Токарева — это личная проблема товарища Токарева. И ничья
больше. А если товарищ Токарев попытается на нас наехать, то
спустим на него Борис Борисыча Пантелеева. Борис Борисыча хлебом не
корми, а дай побороться с проявлениями авторитарного управления,
вот пусть идет и борется. Тем более, что бабок мы в него вложили
действительно немало. И пофиг, агентом каких разведок является
Борисыч, лично мне это глубоко безразлично. Если берет у нас, то
должен идти и отрабатывать.
А что касается нового начальника
ОБХСС... это может быть проблемой, конечно. Только это проблема в
первую очередь для Григория Степановича Бубенцова. Он директор
предприятия, он имеет дело с этой самой социалистической
собственностью, вот пусть и беспокоится. Но вообще, конечно,
новости — так себе. Собственно говоря, плохих новостей в последнее
время хватало. Снабжение становилось все хуже и хуже, в магазинах
иссякали даже стратегические запасы консервов, а цены на рынке
росли буквально каждую неделю. «Черный» курс доллара тоже радовал —
если год назад мы могли купить «вечнозеленый» рублей по
десять-двенадцать, то сейчас он уверенно двигался к двадцати.
Официальный курс до последнего времени равнялся все тем же
шестидесяти восьми копейкам, что и раньше. Стабильность — признак
СССР, чего уж...