Мастер нахмурился ещё больше и вытряхнул содержимое трубки в пепельницу.
– В том-то и дело, что его характер мне хорошо известен… Агент, у нас ведь не будет из-за этого проблем, верно?
– Конечно, Мастер, – я вытянулась в струнку, сложила руки в замок за спиной, – Я обо всём позабочусь. Разрешите?
– Иди, – Ойди откинулся на спинку кресла и переместил взгляд на нимфу. – Эл-Нан… Нужно кое-что обсудить.
Успев добраться до выхода из кабинета, я остановилась, заинтригованная тем, что же такого секретного наш наставник собрался обсуждать с Тали в приватной обстановке, но захлопнутая и наподдавшая мне по филейной части дверь ясно дала понять, что мои уши здесь и сейчас совершенно нежелательны.
По коридорам я плелась долго. Растянувшиеся вдоль стен лампы, имитирующие дневной свет, раздражающе мерцали, а попадавшиеся время от времени мне навстречу коллеги привычно отводили взгляд, чуть склоняя головы в знак приветствия. Каждый из них думал об одном и том же и мысли эти были мне хорошо известны.
«Кто она такая, чтобы возглавлять группу в свои двадцать два!»
«И этой девчонке мы должны кланяться только потому, что она на короткой ноге с Мастером?»
«Чем она лучше нас? Ей просто повезло».
Те, что поумнее, догадывались о моём даре, несмотря на все попытки Ойди сохранить эту информацию в тайне. Но и они испытывали ко мне неприязнь, возможно, даже большую, чем остальные. Я их не останавливала и не разубеждала, никогда не пыталась доказать свою правоту. Как можно объяснить слепому, что значит видеть то, что вижу я? Они называли мой дар «удачей». Шептались у меня за спиной с тех пор, как я здесь появилась. Провожали завистливыми взглядами, когда меня после принятия таны чуть ли не на руках нёс через всю Обитель сам Ойди. До меня ни один агент не получал метку раньше двадцати лет, а мне было всего пятнадцать, и через две недели я уже стояла во главе своей группы. В то время как остальные агенты толкались в столовой, ожидая скудного по вкусовым качествам, но питательного обеда, я сидела с Мастером в его кабинете и пила строго-настрого запрещённый алкоголь из его личного бара. Ойди любил меня. Не так, как мужчина может любить женщину, избави бог, но так как отец может любить дочь. Он оберегал меня, защищал и всегда подстраховывал. А еще он позволял мне совершать ошибки и учиться на них, и я была ему за это очень благодарна.