Уныло тянутся обозы,
Бредут разбитые полки,
С опушки старые берёзы
Им смотрят вслед из-под руки.
Мы не жалеем побеждённых,
Ждём только лучших перемен.
Грядёт весна, пора влюблённых
И новых строк, и новых тем!
– Да-а, дорог нынче керосин!
Сказал мой дед и чиркнул спичкой.
– Одна бутыль и танк один.
Вдруг пуля тенькнула синичкой
И больно клюнула в плечо,
Пробив насквозь сукно шинели,
И сразу стало горячо,
Вот только руки ослабели.
Но кто-то справа подхватил
В стекло упрятанное пламя,
И ветер радостно завыл
И превратил железо в знамя.
Поля седые пачкал дым,
Струились траурные флаги.
Мой дед не умер молодым,
Он от Москвы дошёл до Праги.
Дед ордена не надевал,
Но в «скрыне» россыпью лежали
Чуть потускневшие медали,
Суровой тяжести металл.
«За что?». Он пожимал плечом
И уходил от разговора,
Смотрел чуть сверху, без укора
И делал вид, что ни при чём.
Я был в репейнике рождён
И не щадил у деда нервы,
Ведь первый орден в сорок первом
Был похоронкой подтверждён.
Её моя скрывала мать,
Договорившись с почтальоном,
И вопреки земным законам
Всех убеждала – Надо ждать.
Чита. И няни шепоток:
– Уж отошёл бы. Только мука.
Но смерть свою разжала руку,
Оставив в теле коготок.
Осколок был ничтожно мал.
Он о себе напомнил деду,
Когда тридцатую Победу
Народ советский отмечал.
До Сталинграда пехотинцы получали ордена, в основном, посмертно.
Не все в дурдоме – дураки…
Аркаша – человек без ног,
С глазами полными тоски,
Седой, красивый словно бог.
Он в лётной курточке шевро
Открытый солнцу и ветрам,
Как медь не портит серебро.
Его не портит старый шрам.
И пусть лукавая страна
Не хочет видеть горьких лиц,
Не носят птицы ордена,
Но помнит небо гордых птиц.
Аркаша – пациент психбольнцы с. Крольчатник, высланный из столицы «дабы не омрачать видом своим»
Ас-лётчик. Обеспечивал безопасность Северных конвоев, Кавалер множества советских, английских и американских орденов и медалей.
У штрафников разведка боем,
Раздали ружья и штыки,
В траншеях перед высотою
Не гренадерские полки.
Сидят в линялых гимнастёрках
И порыжевших сапогах
Галимов, Бабиков и Тёркин,
Чеченец, русский и казах.
Но не слыхать разноголосья,
И в термосах не тронут спирт,
Они пока ещё колосья,
И пулемёт немецкий спит.
Они поднимутся с ракетой
И понесут по полю мат.
Крестьяне, дворники, поэты
В высоком звании – Солдат.