Позднее они с радостью, чуть с улыбкой снисхождения будут принимать от него тумаки. Пощечины, моральные пинки и довольно-таки жёсткое удары психики. Что дарило им такое собственно откровение чувств? Может в природе каждой женщины есть потребность ощущать на себе мужскую силу, может потребность чувствовать над собой власть более высшую чем они, может древний архетип… но как бы там не было после серии «мужских» проявлений Ляпикову пришлось расстаться о своей внутренней «женственностью», которая питала его душу поэзией и тонко-нежные восприятиями окружающего мира и стать наконец тем кем надлежало. И он стал монстром. Причем трансформирующимся монстром.
Способность Ляпикова мимикрировать, то есть обретать ту форму, которую ему предлагается для комфортного состояния. Если девушка была мягкая внутри и жесткая снаружи, он становился мягким и наоборот. ТО есть он вскрывал внутреннюю суть женщины и воплощал ее саму через себя и потому женщины видя в нем себя, думали, что встретили идеал. И однажды он не смог ударить одну из них. Она смотрел в его глаза, когда его рука схватила ее за шею, подтянув голову близка к глазам. И вдруг он увидел в ней красоту. Царственную красоту, красоту которую ни в коем случае нельзя было разрушать. Внутреннее величие. Которую он сам на себе ощущал очень остро и в проявлениях, и уже в мыслях, и в том ощущении в себе как некого сияющего начало. Именно это и сдержало его руки, которые готовые были обрушиться на нее только за то, что имела «наглость» оттолкнуть его словом. Это будет переломный момент в их отношениях и его характере. Уже на следующий день вечером он не сможет в полной силе, которой всегда гордился, удовлетворить ее в постели, уже на следующее утро у него замаячат печальные мысли о том что ему 42, и впервые он сядет по настоящему писать, почувствовав, что это единственное что ему удастся навсегда сохранить – бодрость духа. Видимо, как только мы становимся физическим импотентами, наш дух, освободившись от тела, становиться свободным. Если конечно до этого он развивался и не тлел, ибо что может быть страшнее импотенции Духа. Но надо сказать, что именно она пробудила его к этому восхождению. Они жили сегодняшним днем, они знали что вместе будут временно, у каждого был свой путь, но именно это бесперспективность, не обязанность, делало их свободными и очень близкими друг другу. Никто никого не насиловал своей моралью и стремлением подчинить своей доминате. Видимо мысль и продолжительном, заставляет людей предпринимать какие-то шаги по выявлению лидерства и ведОмости.