— Август, родной, на кого ты нас поки-идаешь! О, горе, горе нам!
– Шлеп-шлеп. – Ты был так добр, так щедр! – Шлеп-шлеп – всеобщее
подвывание. – Мы без тебя умрем. С тоски! А-а-а!
Она взревела раненой монстрицей. Борис захохотал и плюхнулся в
воду, потом с диким гоготом нырнул Каюк, и все мы плавали,
плескались, сотрясая округу хохотом.
Только Алиса сидела на берегу, поджав ноги, и кидала в воду
камешки. Димон Минаев попытался ее расшевелить, но она на него
рыкнула так убедительно, что все оставили попытки.
Взрослый я выпил бы немного вискаря, и это желание передалось
мне нынешнему, чего я делать, конечно же, не буду.
Замерзнув, мы сбились в кучку, постучали зубами, и Илья
предложил:
— Ну че, расходимся? Солнце село.
«Темнеет так рано, темно уже в восемь», — всплыли в памяти слова
песни Иванова.
— Надо бы, — сказал я.
Но вставать с теплых камней никто не спешил, всем хотелось
впитать последние мгновения лета. Так и просидели, пока плавки не
высохли. Силу духа проявил Илья, встал рывком и молча начал
переодеваться, обернувшись полотенцем. Все сделали так же.
Каюк был предельно собран и задумчив. Я подговорил бабушку, и
она пообещала проспонсировать мопед, если он закончит четверть без
троек. К слову, Каналья уже понемногу начал тот мокик собирать,
видя, как Юрка загорелся идеей.
Придется ему помогать, это и мне выгодно: так меньше будет
нагрузка на мой мопед, на котором все хотят покататься.
Только Алиса осталась сидеть, словно была не с нами, и ее глаза
нездорово блестели. Я сел рядом и сказал:
— Это из-за той статьи в газете? – девушка кивнула, сморщила нос
и прошипела:
— Меня дразнят шлюхой. Теперь вообще прохода не дадут.
—Хорошо, что это случилось летом, все уже забыли.
— Хрен там забыли! – вскинулась она. – Даже мелочь
задалбывает.
— Ты не одна, — сказал я. – Говори мне, если кто-то будет
дорываться, мы ведь банда!
Всхлипнув, она меня обняла, прижалась. Ощущение было, не как
когда девушка обнимает, а если замерзший котенок лезет на руки в
поисках защиты и тепла.
— Ты только скажи, — проговорил подошедший Минаев и сжал кулак.
– Мы их вот так!
Чабанов выписал «двойку» невидимому противнику, затем – боковой
и апперкот, завершив мидл киком.
— Вот как мы их! Да ты и сама можешь!
— Могу, — кивнула она, отстранилась, покраснела, устыдившись
своего порыва.