Делать было нечего, и я внимательно слушал Джусь,
конспектировал, впитывал знания, чтобы дома поменьше учить. Но
мысли возвращались к чумным братанам.
Ясно ведь, что это их наезд. И они поняли, что я понял. Так что,
когда прозвенел звонок, я подошел к парте Чумы и спокойно
сказал:
— Чего ты на трубы не пришел? Я ждал.
— Думал, ты зассышь, — осклабился он.
— Индюк тоже думал, — сказал я и предупредил: — Еще один такой
прикол с Карасем или еще кем-то, я сломаю тебе сперва нос, а потом
ногу, и это не пустые угрозы.
Считав мою решимость, Чума сморщил нос, пытаясь сообразить, как
бы покрасивее ответить, но из-за спины донесся визгливый голос
Заячковской:
— Ой, Чума, все видели, что ты зассал! Не съезжай.
Димон Чабанов выругался. Рамиль ударил себя ладонью по лицу.
Удружила так удружила!
Сжав челюсти, Чума встал напротив меня и провозгласил с неким
недовольством:
— После шестого урока – на трубах.
До последнего изворачивался, как рыбешка в клюве цапли. Все-таки
огрызок инстинкта самосохранения у него работает!
И опять Памфилов попытался изобразить комментатора:
— Бой столетия! Чумаков против Мартынова! Ваши ставки! Кто
получит пояс чемпиона, а кто – по щам?
— Принимается, — кивнул я. – Честный бой один на один.
— Хана тебе! – бросил Барик, опершись на парту.
— Ты отбивная, — оскалил черные зубы Чума.
Я пожал плечами.
— Посмотрим. Могу ведь и я тебе навалять.
Вспомнилось, что я могу перепрошить его мозг, если скажу в
повелительном наклонении, и я не упустил возможность:
— Прекрати ко всем дорываться и возьмись за ум!
Наверное, глупо звучит. С тупым Карасем могло прокатить, с Чумой
– сомневаюсь. Ну а вдруг? Столько проблем будет решено!
— Ой-ой, ты тогда ваще труп, — подал голос Барик.
— А потом – тебе навалять, — улыбнулся я и вернулся к своей
парте, взял учебник, чтобы положить в сумку, и заметил, что руки
подрагивают.
Борецкий и Плям зароготали. Из них только Серега занимался
боксом и представлял угрозу.
В той реальности на трубы я не ходил ни разу. У меня
внутренности сворачивались от одной мысли о них. Теперь же память
взрослого подсказывала, что махач на трубах – первый шаг к тому,
чтобы заработать уважение реальных пацанов. Даже если огребу, сам
факт, что я не струсил, поднимет меня на ступеньку выше, они
перестанут относиться ко мне, как к перхоти, и мне, и друзьям жить
станет вольготнее.