— Да чтоб тебя! – буркнул Чабанов.
— И все. На всю жизнь нестоячка!
Гаечка залилась заразительным смехом. Таким, что невозможно не
присоединиться, и Илья с Алисой тоже захохотали, Димоны
заулыбались.
География проходила на втором этаже. Соседний кабинет, где вели
биологию, был уже открыт, и в галерее собрались только наши. Голос
Барика был слышен издали:
— Прикинь, да? Топчется, как медведь, а на газетке – сервиз,
похожий на кучу говна.
— Как старый пердун с вилками и ложками, — поддакнул
Памфилов.
– Та да, и вокруг – одни пердуны торгуют.
В коридор выглянул Райко, и голоса стихли, остался только галдеж
наших девчонок. У Димонов вспыхнули щеки.
— Это они про нас? – прогудел Чабанов. – Ну, что мы торгуем?
— Кто-то продавал сервиз? – уточнил я.
Когда мы остановились возле окна, треп прекратился, доносились
шепотки и хихиканье, я то и дело ловил на себе недобрые взгляды. А
может, просто казалось, потому что мы ждали подвох в любой момент.
Но прямых атак и подколок не было, мы с Рамилем показали, на что
способны, и получать в глаз никто не спешил.
Вскоре наши недоброжелатели начали тихонько хрюкать и
повизгивать, но смолкли, когда пришел Кабанов. Разговоры
закончились, воцарилась мертвая тишина, которую нарушил Барик:
— Санек, здорово. Мы тут… — шу-шу-шу, — Чуме в больницу, —
шу-шу-шу, — наторговал… есть?
Что ответил Кабанов, мы не расслышали, его голос был тихим, как
шелест бумаги. Наши все навострили уши. Барик воскликнул:
— Ты не охренел? За две тысячи продал! Тебе шо, на кореша
жалко?
Последовал неразборчивый ответ Кабанова.
— Шо ты свистишь? Есть вам что жрать! У вас там золота
вагон.
— Слышь, а штаны продашь? – спросил Заславский. – Как раз мне
подойдут.
— Попуститесь, парни, — вписался за Кабанова Райко. – Вы тупые?
Если нет бабла, значит нет.
Похоже, Кабанов был замечен продающим валюту Советского Союза –
фарфоровый сервиз, сейчас нафиг никому не нужный. Барик, который к
Чуме в больницу на выходных не наведывался, не знал, что расходы
покрыты, и все еще собирал ему на лечение, пытаясь выбить из
некогда богатого Санька хоть что-то.
Мрачная Гаечка шепнула:
— Пойду послушаю, что там девки.
Я проследил за подругой взглядом. С ней никто не поздоровался.
Даже Желткова демонстративно отвернулась. Девчонки делали вид, что
Гаечки просто нет, только соседка по парте, Аня Ниженко, что-то
сказала, и Гаечка вернулась еще более мрачная, процедила: