– Пощади, госпожа, – виновато промычала Джильда, вставая на
четвереньки.
– Захлопни свою задницу… Ох… ну что мне с вами делать?
Лакхесис поставила ногу на спину Джильды, заставив её прогнуться
в пояснице.
– Ну ничего. И в такой жалкой форме я, в конце концов, смогу
воплотиться. И тогда всех сделаю своими безвольными рабами. Я залью
весь мир океаном похоти!

В ранний вечерний час пожилой, но отнюдь не дряхлый мужчина
вышел на тупиковую улицу, заинтересовавшись здешним сборищем. С
чего вдруг народу толпиться вдали от рынка и главной площади?
Старик приметил, что многолюдье в большинстве своём состоит из
нищих и калек. За подвижной людской массой и гомоном слышался звон
посуды, иногда кто-то из убогих отделялся из толпы, держа в руках
тарелку с дымящимся варевом, чтобы потом облюбовать место на лавке
у длинного стола или же усесться на земле в тени домов. Среди
серого сброда сновали девицы в белых накидках, разнося варево тем
немощным, что не могли занять очередь. В стороне на табуретке
возвышался мужчина, тоже в белой одежде, и обращался к собравшимся
с речью. Но голос был до того слаб, что старик разбирал только
отдельные слова: что-то там про «любовь», «помощь ближним» и тому
подобное. На проповедника никто не обращал внимания.
– Видать, какой-то храм благотворительностью занимаются, –
проворчал старик в седую бороду. – Ну что ж, доброе дело!
Ноздри уловили запах стряпни, и в животе у старика забурчало.
Пожав плечами, он зашагал к толпе. Однако как бы дед ни искал
начала очереди, как бы ни пробовал аккуратно протиснуться к столу,
ничего не получалось. Как и остановить кого из суетящихся
служительниц храма. Вновь пожав плечами, старик отошёл от
сборища.
– Отец, ты здеся новенький? – окликнул его кто-то. – Не видывал
тебя доселе.
Около стены на корточках сидел грязный юноша в ветхом
тряпье.
– Ну, не тутошний я, сынок, – улыбнулся дед. – Паломник я.
Путешествую по священным местами и возношу хвалу богам. Вот, теперь
прибыл погостить в ваш милый городок… Не подскажешь, как очередь
занять?
– У-у, папаша, даже не надейся.
– А что так? – старик с кряхтением присел рядом с парнем.
– Скажу тебе по правде, хучь ни для кого в сём тайны нет, кроме
этих блаженных, – юноша кивнул в сторону проповедника. – Не
позволяй своим глазам обмануть себя. Здесь собрались не только
простые бедняки. Но и местная шайка пройдох, которые держат у
храмов своих нищих и заправляют базарными воришками. Вот они от
стола и кормятся, и сестёр перехватывают. Медяки у них водятся,
нужды не испытывают, а всё равно бесстыдно жрут здесь на халяву и
другим не дают. Одиноким бродягам, вроде тебя и меня, редко что
перепадает… Дед, а как тебя звать?