– Я в госпитале, в Волховстрое.
– Ты ранен серьезно? – почему-то шепотом, боясь услышать что-то страшное, спросила она.
– Да, был ранен, уже оперировали. Не волнуйтесь, все позади, – стараясь бодриться, ответил Владимир. – Только маме ничего не говорите. У нее и так больное сердце, – попросил он. – Как вы все там? Если бы вы знали, как я по всем вам соскучился!
– Сколько тебе еще лежать? – спросила Софья.
– Пока не знаю. Врачи об этом даже говорить не желают.
«Значит, что-то очень серьезное!» – пронеслось в голове Софьи. Сердце сжалось от боли и тревоги за любимого мальчика, самого дорогого и близкого из всех детей квартиры.
Но разговор она продолжила совершенно спокойно.
– Володенька, какой же ты молодец, что позвонил мне! Не волнуйся, маме мы пока говорить ничего не будем. А сама я постараюсь вырваться к тебе обязательно.
– Нет, нет! – воскликнул он. – Ни в коем случае, это очень опасно для вас! Ладога уже начала таять! Очень вас прошу, Софья Сергеевна, не нужно так рисковать. Я жить не стану, если с вами что-то случиться! Не нужно, Софья Сергеевна!
– Хорошо, хорошо, не волнуйся! – успокоила его Софья. – Расскажи мне о ранении.
– Ой, я больше не могу говорить. Но я так счастлив, что услышал ваш голос. Берегите себя! Привет и поцелуи всем, особенно маме, но не говорите, что я в госпитале! – и отключился.
Софья в слезах бросилась к Алексею Георгиевичу.
Тот выслушал ее с вниманием и пониманием и стал дозваниваться главврачу госпиталя. Выслушал все, что тот сказал, и сообщил следующее:
– Ранение тяжелое, но уже все позади. Лежит уже больше месяца.
– Помогите мне его навестить, Алексей Георгиевич, я должна его видеть. Он мой крестный сын. Я крестила его тайно на квартире, без ведома его родителей, когда ему было три годика. Для меня он больше, чем сын, я всегда считала себя в ответе за него, а теперь, когда погиб его отец, Семен Васильевич, тем более. Если я его не увижу, я не прощу себе этого.
– Это очень опасно, Сонечка! Я бы на твоем месте не стал так рисковать. Ведь парень идет на поправку, а самолеты долетают один из пяти. Вот и подумай, сколько тревоги и нервов ты нам будешь стоить.
– Ну пожалуйста, Алексей Георгиевич, я вас очень прошу!
– Хорошо, я договорюсь с летчиками. Завтра или послезавтра тебя возьмут на борт. Но, может, ты все-таки послушаешь меня, Сонечка?