– А вы знакомы с ним лично?
– Да… С давних, дореволюционных, между прочим, времён…
– И сколько ещё мы будем терпеть эти буржуазные происки, а, товарищи?
– Недолго! – Бокий врезал кулаком по поверхности стола, так, что его нетронутая чашка подпрыгнула и выплеснула часть своего содержимого наружу. – Вставай… Пойдём к Николаю Ивановичу – расскажешь с самого начала свою историю! А ты, Славка, останься… Учи матчасть – проверю!
5
Тщедушный человечек с маленькой головой, над которой возвышалась высокая копна зачёсанных назад непослушных густых волос, призванная хоть немного сгладить шокирующее впечатление, непременно производимое на посетителей его чрезвычайно низким ростом, казался муравьём на фоне широченной и высоченной спинки дореволюционного буржуазного кресла с лакированными подлокотниками, от которых он и не думал отрывать свои короткие, но пухленькие ручонки.
Блеклые, серые, постоянно бегающие глазки с лёгкой, едва заметной, изумрудинкой, глядели на вошедших совершенно безучастно, как на тараканов, которых в любой момент можно прихлопнуть.
– Это – товарищ Плечов Ярослав Иванович, – поспешил представить своего молодого спутника Бокий. – Член ВКП(б), бывший краснофлотец, а ныне студент Московского института философии, литературы и истории.
– Здравия желаю! – ни к селу ни к городу брякнул Слава, при этом зачем-то кивнув подбородком.
Впрочем, хозяин апартаментов всё равно не обратил на него внимания и обратился исключительно к коллеге-чекисту:
– Чего он хочет?
– Жалуется на своего преподавателя… «Познавшего Бога»… Помните, я вам как-то уже докладывал?
– На Фролушкина?
– Так точно.
– Вот и отведи его в секретно-политический отдел. Пусть даст показания! А то сразу к наркому… Ты его ещё б в Кремль приволок!
– У меня возникла идея использовать Плечова в качестве личного агента!
– И на хрен он тебе дался?
– Здесь есть один нюанс…
– Говори!
– Товарищ студент, выйдите ненадолго, я вас позову, если понадобитесь…
– Есть!
Ярослав лихо развернулся через левое плечо, как его учили на Красном флоте, и чуть ли не строевым шагом рванул прочь из кабинета.
– Дело в том, что они с профессором Фролушкиным – земляки. Белорусы, – оставшись наедине с наркомом, заговорщически сообщил Глеб Иванович.
– Какое отношение это имеет к делу? – Ежов встал (точнее – спрыгнул) с высокого кресла и снизу вверх брезгливо уставился в карие глаза товарища Бокия, уже начинавшего его раздражать.