Пришла повестка и Николаю Петровскому: явиться к 12 часам на следующий день.
Первое, что он подумал:
– Ещё можно съездить в Шапки, к своим – проститься.
Он успел на последний поезд. Увидев его, Катя сразу всё поняла. На всю жизнь запомнил он эти несколько часов, проведённые с Катей до первого утреннего поезда. Сколько раз прежде он бывал в унынии от её холодности. А тут она была сама нежность. Столько внимания, ласки увидел он в эту ночь. Он не поверил, что это любовь. Это была боязнь за человека, который всё же близок, который составляет её семью, которого Бубик называет «папа, паськин и даже пуська». Это была тревога за их будущее. Но он был ей благодарен.
Когда на рассвете Николай встал, Анна Максимилиановна уже ждала его с готовым завтраком. Видно, не спала всю ночь. Прощаясь с отцом, Николай старался быть сдержанным, но у Космы Павловича навернулись слёзы. Николай с Катей уехали в город. Анна Максимилиановна проводила их до платформы.
Юрий Аркадьевич вырвался с завода и пришёл к 12 часам на призывной пункт, чтобы поддержать их.
Николай сдал паспорт, повестку, военный билет. Его не задержали. Он числился – как человек с научной степенью и званием, но не обучавшийся военному делу – «начальствующий состав, 24 категория, преподаватель военных учебных заведений и военных академий, интендант 2-го ранга»:
– Таких, как вы, мы пока не призываем.
В тот день тревоги окончились. На обратном пути все трое зашли в кафе-американку, выпили кофе с пирожными.
Потом Николай не раз получал повестки. Однажды он шёл в военкомат, опаздывая. Навстречу ему – доцент их Института Владиславлев. Идёт с коробкой конфет. Сияющий Владиславлев нёс её домой: «не взяли». Николай Кузьмич пришёл в тот день в военкомат вместо 9 часов утра к 12. И ему спокойно сказали:
– Вы опоздали. Комплект в школу административно-хозяйственного состава уже набран. Вы свободны.
На всякий случай Николай приготовил рюкзак с полотенцем, мылом, носками, бельём, бритвенными принадлежностями и другими вещами.
– Пусть лежит. Если будут отправлять, сразу можно взять и не забыть чего-нибудь нужного.
Но этот «случай» прошёл мимо Петровского. В 1941 году ему уже исполнилось 40 лет.
Юрий Аркадьевич получил повестку ровно в тот день, когда окончился срок его брони. Это было воскресенье, и он не мог пойти на завод – продлить бронь. Вот такая неприятность.