И тётушка согласилась. Пусть Шарлотта и Эмили едут во Францию и как следует изучат французский и все необходимые науки. В последний момент очень кстати пришло письмо от знакомых из Брюсселя. Там есть пансион супругов Эгер для молодых девиц, где сёстры Бронте смогут завершить образование. В феврале 1842 года Шарлотта и Эмили покинули Англию.
Пансион Эгеров производил благоприятное впечатление: помещения просторные, удобные и для занятий, и для отдыха; в прекрасном саду, где цветут розы, много укромных уголков, которые Шарлотта и Эмили выберут потом для прогулок. Режим учёбы и жизни пансионерок – самый либеральный: сна и еды достаточно, занятиями до изнеможения не угнетали, пансионерки были веселы и румяны. Бедные Мария и Элизабет! Здесь бы они не зачахли от голода, болезни и жестокого обращения. Шарлотта и Эмили усердно взялись за учёбу. Но они были здесь одиноки. Они были англичанки, они принадлежали к протестантской церкви и с подозрением относились ко всему «французскому» и католическому. Воспитанные в суровых правилах неустанного труда, аскетической самодисциплины и необходимости подчиняться велениям долга, они видели в свободном режиме чуть ли не растлевающее влияние католицизма, который с готовностью идёт на уступки плоти в ущерб духу. Странной им казалась мадам Эгер, мать четверых детей. Сидя в саду, мадам занималась шитьём для младенца, а пансионерки тем временем отвечали ей уроки. Всё это было очень непохоже на строгую дисциплину, которую насаждали английские классные дамы. Странное, но благоприятное впечатление производил и господин Эгер, муж хозяйки пансиона, преподаватель французской словесности, человек умный, вспыльчивый, очень требовательный к тем, в ком он чувствовал способности, и обаятельный. Таким, во всяком случае, его видела Шарлотта. Доведя её до слёз язвительными замечаниями, когда дело касалось французского языка, он с той же экспансивностью пытался загладить обиду и предлагал конфетку, словно Шарлотта ребёнок, и она, в свои двадцать шесть лет, действительно чувствовала себя ребёнком, его ученицей. Он же был Учителем.
Прошло полгода, и мадам Эгер, оценив работоспособность сестёр Бронте, предложила Шарлотте место учительницы английского языка, а Эмили – преподавание музыки. Вместо платы они получали возможность столоваться и продолжать собственное обучение. Шарлотта и Эмили согласились, но из Англии пришли печальные вести. Умер от холеры Уэйтмен, всё ещё пребывавший в Хауорте, и заболела тётушка. Надо было срочно выезжать домой. Шарлотта и Эмили уже готовы были к отъезду, когда пришло второе письмо, извещавшее о смерти мисс Брэнуэлл, и они спешно отправились в путь. Эмили уже не вернулась в Брюссель. Шарлотта уезжала с надеждой снова увидеть своего Учителя. В Англии их ждала последняя воля тётушки Брэнуэлл, в соответствии с которой три сестры Бронте получали средства, достаточные, чтобы открыть собственную школу, когда Шарлотта завершит курс наук в пансионе Эгеров.